Су Ню: — Различия в разнице и форме есть только внешняя видимость. Подлинная красота и удовольствие — от общения во внутренних чувствах. Если мужчина вступает в общение с любовью и уважением, а затем совершает соитие с подлинным чувством, то может ли небольшая разница в размере и форме неблагоприятно повлиять на процесс?

Хуан Ди: — А разница в жесткости и мягкости?

Су Ню: — Короткий и маленький, но жесткий, предпочтительнее длинного и большого, но мягкого. Однако гораздо лучше быть мягким и слабым, но осторожным и полным сочувствия, чем быть жестким и твердым, но грубым и насильственным. Самое лучшее — находится посередине. Иначе говоря, инструмент не должен доходить во всех отношениях «до крайности».

Хуан Ди: — Как мужчина наблюдает удовлетворение женщины?

Су Ню: — Есть пять признаков, пять желаний и десять указаний. Мужчина должен наблюдать эти признаки и реагировать соответственно. Пять признаков таковы:

1. Лицо ее краснеет и уши горячие. Это значит, что мысли о занятиях любовью охватили ее разум. В этот момент мужчина должен умеренно начинать сношение в дразнящей манере, не очень глубоко ввести и ждать, наблюдая за последующей реакцией.

2. Ее соски набухают. Это значит, что огонь ее страсти несколько повысился. Нефритовый стебель может войти в глубину «Собственного желоба» (12 см)[4], но не глубже этого. Мужчина должен ждать усиления страсти перед тем, как двигаться дальше.

3. Когда ее голос понижается и из горла вырываются хриплые звуки, ее страсть усилилась. Глаза закрыты, язык высовывается, она дышит часто и заметно. В это время нефритовый стебель может свободно входить и выходить. Половое общение постепенно достигает экстаза.

4. Ее яшмовые ворота обильно смазываются и огонь страсти близок к вершине, а каждый толчок вызывает истекание сока. Его нефритовый стебель легко касается «Долины Водно-Каштановых Зубов» (5 см). Теперь он может использовать такой метод: один толчок влево, один вправо, один медленно и один быстро, или какой-нибудь другой, в зависимости от желания.

5. Когда ее «Золотой Лотос» (ноги) поднимается так, как будто она хочет обнять ими мужчину, ее огонь и страсть достигли вершины. Она оборачивает свои ноги вокруг его талии и двумя руками держит его за плечо и спину. Язык остается высунутым. При появлении этих признаков мужчина может глубоко войти в «Долину Глубокой Камеры» (14 см). Столь глубокие толчки позволяют ей достичь экстаза всем телом».

Мы пообедали прямо в отеле в ресторане «16 Haussmann».

— А сейчас гулять! — радостно сказала Лиза. — Погода чудная! И не верится, что январь! В Москве снега полно и мороз, а тут просто весна!

— Скорее поздняя осень, — неожиданно ворчливо заметил Григорий. — К тому же сыро и туманно. И как-то голо. У меня может спина заболеть от этого промозглого воздуха.

Он поежился и нахмурился. Я с удивлением глянула на его капризный вид. Сейчас он выглядел, как избалованный мужчина, привыкший к комфорту и покою. Но как только Лиза остановила на нем строгий холодный взгляд, он сразу весь сжался и опустил глаза.

— Ты что, собрался в номере валяться после такого плотного обеда? — сурово поинтересовалась она. — Порция лукового супа, фрикасе из кролика с шампиньонами, крем — брюле! Это огромное количество калорий! А у тебя и так пузо растет, только дай тебе поблажку!

— Прости, прости, — залепетал он. — Ты же знаешь, что я люблю вкусно покушать! Это одна из моих слабостей.

— Ты и так одна сплошная слабость, — сухо заметила она.

— Слушай, Лизавета, — встряла я, — давай одни прогуляемся. Зачем он нам?

Она посмотрела на меня задумчиво. Потом тряхнула волосами и засмеялась.

— Если ты так считаешь, то тогда идем одни. Слышь, придурок, — повернулась она к замершему Григорию, — а где наш персональный гид? Мы же не знаем французский!

— Он ждет вызова, — ответил Григорий оживленно. — По звонку сразу прибудет к нам.

— Я английский отлично знаю, — вмешалась я. — Может, обойдемся? Или ты хочешь на экскурсии?

— Не сегодня! — ответила Лиза. — Думала по магазинам побегать. Шоппинг — лучшее средство от женской хандры и усталости.

— Это точно! — обрадовано заметил Григорий и даже выпрямился, приняв прежнюю осанку достойного уважаемого мужчины. — Но вечером у нас посещение оперы. Билеты уже у меня.

— Вот же скотина! — тут же возмутилась Лиза. — Что ж ты раньше не предупредил? Нам необходимо купить соответствующие наряды!

— Я говорил тебе, дорогая, и не раз. Но ты, видимо, не обратила внимания.

— Что?! — вскрикнула она и встала, нависая над ним.

Григорий закрыл глаза и вжал голову в плечи. Я заметила, что на нас начинают обращать внимание клиенты ресторана.

— Лиза, нам пора! Чего ты время зря тратишь?

— Действительно, — хмыкнула она и вновь начала улыбаться. — Я с ним вечером разберусь после спектакля. Все узнаешь, гаденыш! — прошипела она.

— Хочу этого больше всего на свете, — еле слышно ответил Григорий и поклонился ей. — Буду ждать с нетерпением твоего возвращения, госпожа.

— Расплатись, а мы пошли! — ответила Лиза. — Пока свободен.

Она направилась к двери, изящно покачивая бедрами в узкой, обтягивающей юбке.

Короткий жакет выгодно подчеркивал линии ее великолепной фигуры. А сапоги на высокой шпильке делали ноги еще длиннее и стройнее. Я заметила, что многие мужчины оторвались от своих тарелок и невольно провожают ее восхищенными взглядами.

«Красивая, умная, юная, — подумала я, идя за ней, — но несчастная. И почему? Может, все-таки встретит еще свое счастье!»

То что я, будучи чуть старше Лизы, тоже была одинока и жила вот уже несколько лет без любви, в тот момент меня не тревожило.

Мы вышли из ресторана и направились по улице без всякой цели, глазея по сторонам. Город выглядел размытым из-за туманного сырого воздуха. Дома были здесь в основном старинные и высокие, украшенные лепниной, колоннами и небольшими скульптурами, потемневшими от времени. Народу было немного, как, впрочем, и машин. Между тротуаром и проезжей частью росли одинаковые на вид деревья. У основания их стволов были оставлены совсем небольшие круги незакрытой плитами земли.

«Boulevard Haussmann» — увидела я табличку на стене дома с названием улицы, по которой мы шли.

— Надо же этот бульвар называется так же, как ресторан отеля, Хаусманн, — пробормотала я.

— Что ты сказала? — спросила Лиза, поворачиваясь ко мне и запахивая полы короткого пиджака из голубой норки.