— За двенадцать лет это приблизительно третий раз, когда и комнате не благоухает грязными потными носками. Чем это так изумительно пахнет?

— Франгипания, — ответила Трейси. — Ее аромат усиливается к вечеру. Пока ты спала, я обо всем прочитала. — Она показала небольшой путеводитель в зеленой обложке. — Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь спал так, как ты, Холс. Я уже собиралась поднести к твоему лицу зеркало, чтобы убедиться, что ты дышишь.

— Это безошибочное уравнение. Холли минус Иан и Эван равно мертвецкий сон. Чем, по-твоему, мы занимаемся, когда ночуем в отеле, а их оставляем с тобой?

— Честно говоря, я думала, что вы... ну... в общем, налаживаете свою половую жизнь. Вряд ли вам удается делать это дома. — Трейси улыбнулась, пожав плечами, и добавила: — Разве что когда ваши отпрыски на тренировке. У двенадцатилетних мальчишек острый слух.

— Когда мы ночуем в отеле, Трейси, мы спим. Мы спим.Если мы и трясем костями поутру, то это бонус. Если мы просто лежим на кровати, смотрим новости, ужинаем в номере, это бонус. Главное — сон. Японцы считают сон таинством. У подростков не просто острый слух. У них запросы и потребность в уходе, как у породистых скаковых лошадей. А сейчас я умираю от голода. Давай поедим. Лифчик надо надевать?

— Ты платишь триста баксов за постель? — Трейси попыталась припомнить, когда они с Джимом в последний раз переночевали в отеле и не затрахали друг друга до смерти.

— Угу, и на нашем кораблике я тоже собираюсь провести как можно больше времени в глубоком забытьи.

— Ты чокнутая! Проспать... Виргинские острова и Карибское море?

— Запросто. Я не сказала полностью. Только большую часть.

Пока они искали обещанный им континентальный завтрак, Холли объясняла, что тайным пороком многих женщин является чтение любовных романов. Некоторые дамы тайком предаются поеданию шоколада, а некоторые всю неделю записывают шоу Опры Уинфри, чтобы устроить себе воскресный просмотр. Запретным плодом для Холли был продолжительный дневной сон. Дома она не могла себе этого позволить. Пока мальчишки были в школе, она занималась, пытаясь окончить университет по специальности «больничный менеджмент». Дневной сон Холли казался ужасным, но не смертным грехом, в равной степени желанным и предосудительным. Эта поездка давала ей возможность совершить этот грех, одновременно получив полное и безоговорочное отпущение. Когда Холли ложилась спать днем, у нее возникало ощущение, что о мире есть кому побеспокоиться и без нее. Она временно не при исполнении. Ночью же она испытывала тревогу и бродила по дому, пугая даже собственных кошек. Как только ее двенадцатилетние сыновья-близнецы, большие, шумные, бегающие вприпрыжку создания, смахивающие на огромных ретриверов, оказывались вне зоны ее восприятия, она могла в одно мгновение потерять сознание. Единственное огорчение, которое доставляли ей Иан и Эван, был избыток обожания. Она слишком из-за них страдала. Всякий раз, когда один из мальчиков оставался на скамье запасных во время игры или одного приглашали на день рождения, а второго — нет, Холли испытывала муки, которые сама считала патологическими. Она часто говорила Трейси, что мальчишки ее сломили. Она не была создана для душевных мук материнства.

— Но ты же боготворишь их. Ты прекрасная мать, — каждый раз возражала ей Трейси, выслушав подобные признания. — Я хотела шестерых. Я бы и секунды не думала, если бы мне предложили еще одного.

— Кто тебе мешает? — неизменно отвечала Холли. — Кинозвезды нашего возраста то и дело усыновляют детей. Да и обычные люди тоже. Ты могла бы усыновить, например, малыша из Китая. Я счастлива, что у меня есть дети. Просто меня постоянно терзают тревожные мысли.

Трейси думала о том, чтобы взять еще одного ребенка. Она знала, что Джим был бы не против. Теду осталось недолго учиться в школе, и ее муж уже оплакивал свое потенциально пустое гнездо. Но Трейси стала матерью в таком юном возрасте, что все эти хлопоты по уходу за младенцем уже давно подернулись романтической дымкой прошлого. Холли, которая дотянула почти до тридцати, все еще пребывала в гуще проблем, связанных с учебой в средних классах.

— Эву все дается легче, чем Иану, — делилась она с Трейси, пока они блуждали по лабиринту коридоров, которых почему-то было значительно больше, чем можно было ожидать от гостиницы на двенадцать номеров. — Он без труда получает хорошие оценки, да и в спорте он лучше. Зато Иану достаются все друзья. Когда Иана приглашают на очередную тусовку, а про Эва забывают, мне не просто жаль его, я готова задушить этих маленьких ублюдков. Как, например, Кевина Ваставики. Ты его знаешь? — Трейси, пытающаяся одновременно искать выход из лабиринта и слушать подругу, кивнула. — Этот маленький ублюдок записывает музыку на диски и за десять баксов продает диски другим шестиклассникам. Он докатится до тюрьмы. Так вот, два месяца назад он пригласил Иана на день рождения. Блин, они живут рядом с нами! Я вижу, что Эв смотрит в окно, и предлагаю ему: «Давай пройдемся по магазинам», но сын качает головой. Ему хочется быть там, где все его друзья играют новым самолетом Кевина с дистанционным управлением. Должна отдать Иану должное. Он вернулся домой рано, и они с Эвом отправились в парк побуцать мяч.

— Вот видишь, он еще и добрый, — успокоила подругу Трейси. — Они ведь братья.

— Они не просто братья — они близнецы, а это не одно и то же. Все выглядело жутковато. Казалось, что Иан слышал мысли Эва все время, пока находился на вечеринке.

— Мне кажется, я иногда слышу мысли Теда. А то, что я не слышу, он сам мне говорит.

— Тед — одна из величайших личностей человечества.

— Ты говоришь это только потому, что... ну, в общем, о ней этого не скажешь?

— О Кэмми? Я обожаю Кэмми. О чем ты?

— Она... хандрила вчера. Пока не узнала, что едет с нами. Я думаю, ее можно понять. Трент ее бросил.

— Да ты и сама говорила, что он — напыщенная свинья. Мне кажется, если бы мне было девятнадцать лет, я бы тоже обрадовалась перспективе бесплатного круиза на яхте.

— Ты не против ее присутствия?

— С чего бы это? Она нам не помешает. Кэм всегда была самодостаточной. Ты помнишь, как она часами разговаривала со своими игрушками? Ей тогда было всего два года. А как тогда на Рождество она ползала по полу с Ианом и Эваном и сооружала робота?..

— Ну что ж, спасибо. Просто на этот раз она не стервозила, действительно получила удар. Поэтому я ее и пригласила.

Холли пожала плечами.

— Похоже, девочка уже успокоилась. В самолете она трещала, не умолкая ни на минуту. «Тетя Холли, у меня есть такая классная... Тетя Холли, как вы думаете, Дейв отбелит мне зубы подешевле?» Честно говоря, Трейс, ее болтовня меня забавляла. А зачем инженерам английский язык? Это полный бред. Почему я должна читать Юджина ОНейла[8]? Неудивительно, что он спился. Если б я была такой занудой, мне бы тоже захотелось спиться. О Боже, Вирджиния Вулф на очереди. Она у меня с собой. Этот курс следовало бы назвать «Люди настолько скучные, что, покончив с собой, они оказали всем большую услугу». Кого я не могу понять, так это Трента. Как этот парень мог бросить Кэмми? И ради кого? Линдсей Лохан? Даже мои ребята считают, что Кэмми круче кинозвезды, а ведь они еще не знают, что такое гормоны. Ты бы слышала, как они говорят своим друзьям: «Вы бы видели нашу двоюродную сестру...» Хотя она на самом деле... не совсем...