того исторического периода, когда началось проникновение переселенцев из арийской Индии и Китая. В начале своего существования лаквьеты в течение долгого времени находились под культурным и политическим влиянием Срединной империи (II в. до н. э. — X в. н. э.). Были ли вьеты ассимилированы, были ли китаизированы их политические, идеологические, духовные концепции, или вьеты смогли сохранить самобытность своей культуры? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, прежде всего, отметить дуализм традиционной вьетской культуры.

До середины XX в. в городских центрах вокруг королевского двора и мандарината культура в сильной степени была насыщена конфуцианской доктриной и основана на китайской письменности, этике и морали, в то время как народ в большинстве своем сохранял, укреплял и обогащал свои традиционные обряды и обычаи. Доказательство тому можно найти в системе вьетских календарных праздников, которые сохранили многочисленные элементы земледельческой религии, аграрного культа. Аграрный культ же возник и сформировался, вероятно, с эпохи неолита и закрепился в рамках богатейшего фонда календарных праздников, которые отмечались крестьянами [Le Van Hao, 1961, с. 289]. Их важность состояла в том, что они были средством передачи «верований и практики», которые восходили к древней эпохе, когда на большой территории, включавшей Южный Китай, Индокитай, Индонезию и Северо-Восточную Индию, существовала общая цивилизация. Ж. Седее дал ей название аустро-азиатской, и в ее развитии приняли участие протовьеты-земледельцы — производители бронзовых барабанов и поклонники тотемов.

Религия, метафизический характер мировоззрения в жизни вьетов оставили заметные следы. Примечательно, что сезонные циклы в земледельческом обществе, каким оно было у вьетов, как и календарь сельскохозяйственных работ и праздников, были согласованы или совпадали с режимами изменений в природе. Живя в муссонной Азии, вьетский крестьянин должен был иметь в виду, что сезон дождей, благоприятный для полевых работ, который продолжается примерно со 2-го лунного месяца по 8-й, включает весну, лето и часть осени, а сухой сезон, более короткий, начинается с середины осени и продолжается до следующей весны. Переходы от сезона к сезону, или, сказать по-другому, начало и конец дождей, решающие для возделывания риса, рассматривались как критические периоды. Земля и природа подвергались значительным изменениям: возрождение, разбег и новое начало в первые два лунных месяца и приготовление к вершине «зимней спячки» 8-го и 9-го месяцев. В течение этих «священных» периодов земледельцы замедляли или прекращали работу, или организовывали ее так, чтобы «помешать» неудержимой стихии муссонов и тем самым находиться в гармонии с природой.

Из многочисленного количества праздников нам представляется затруднительным выделить именно те, которые в полной мере отвечали бы нашей задаче описания народных календарных обычаев и обрядов, т. е. те, в которых можно прослезить связь и соотношение их с непосредственной хозяйственной деятельностью (материальным производством) и с социальной структурой, с формами общественного сознания. Проследить эту связь не всегда легко; лишь в некоторых случаях она бывает прямая и очевидная (праздник Тэт).

Например, можно ли говорить о «хозяйственной основе» праздника Двойной десятки в ноябре (по григорианскому календарю) или, например, праздника Холодной пищи. Совершенно правильно отмечают авторы монографии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы», что «если календарные (и всякие иные) обряды, как правило, связаны с верованиями, то, что здесь первично? Устанавливался ли обряд на основе какого-то уже существующего поверья (в котором, может быть, отразилась какая-то материальная практика), или, наоборот, поверье возникло как некая интерпретация, некое осмысление практической деятельности» [Календарные обычаи, 1973, с. 7]? И наши трудности объясняются тем, что не всегда мы на конкретном этнографическом материале можем четко проследить исторические соотношения обряда и верования.

Во Вьетнаме до середины нашего столетия было две культуры: культура королевского двора и его окружения и народная культура простых земледельцев и ремесленников. Порой трудно определить степень и масштабы участия тех или других в каком-либо конкретном праздничном обряде. В перечень праздников, наиболее распространенных во Вьетнаме в XIX в., французские исследователи включили: праздник Нового года (Тэт Нгуен Дан); праздник Третьего дня Третьего числа, или праздник Холодной пищи (Хан тхык); праздник Пятого числа Пятого месяца (Доан нго); праздник Середины осени (Чунг тху); праздник Двойной девятки (Чунг кыу); праздник Двойной десятки (Сонг тхап) [Huard, Durand, 1954, с. 78–80]. Праздники в честь предков вьеты проводили в общинном доме (динь), в честь героев и святых — в региональном или национальном храме (ден), праздники в честь духов-покровителей — в дине, праздники в честь Будды и других божеств буддийского пантеона — в пагоде, праздники в честь странствующих душ (ко хон) — в любом месте, будь то берег реки, обочина дороги или рыночная площадь. В прошлые времена вьетский крестьянин самые торжественные праздники года посвящал зиме и встрече весны. Необходимо отметить и явный земледельческий характер праздников, хотя и не всегда он явно прослеживается.

Существуют и менее важные для вьетов праздники, которые заполняют годичный цикл. Крестьяне празднуют их также в начале дождливого и в начале сухого сезона. Этих праздников много, и проходят они в разных местах — центрах семейной, общественной или религиозной жизни.

Приуроченные к крупным праздникам, календарные обычаи и обряды представляют собой сложные комплексы народного искусства, куда входит большое число песен, приговоров, танцев, хороводов, игр, драматических сценок, а также состязание масок, народных костюмов, изготовление своеобразного реквизита. Возникшие как аграрно-магические действа, праздничные обряды постепенно утрачивали свою первоначальную функцию и уже в XIX в. воспринимались (в значительной своей части) как простое развлечение, забава.

В XIX — начале XX в. шел процесс трансформации и отмирания обрядов. Особенно интенсивным он стал к концу XIX в., когда с установлением французского колониального господства стал разрушаться патриархальный уклад вьетской деревни. В ходе национально-освободительной борьбы менялись быт и мировоззрение крестьянства. В начале XX в. календарные обычаи и обряды предстают уже значительно измененными, многое в них утрачено. Поэтому сегодня не всегда удается восстановить их первоначальный смысл и выявить наиболее древние элементы. В этом помогают работы археологов, тексты исторических хроник. Материалы же, собранные этнографами, фольклористами, социологами последних лет, дают возможность проследить историю и жизнь календарных обычаев и обрядов.

В работе обряды даются в той календарной последовательности, в какой они шли друг за другом. За редким исключением, они строго фиксированы за определенной датой. Лишь некоторые праздники подвижны — их еще называют «бродячими». При этом по возможности анализируются не только сложные праздничные ритуалы, но и приурочивавшиеся к отдельным дням обычаи и магические действа, функции которых состоят в том, чтобы подготовиться к весенним или летним работам, а в дальнейшем обеспечить урожай. Обрядовые комплексы берутся в целом, чтобы представить праздник во всей его конкретности, своеобразии и многообразии.

Источники

Важными источниками для