– Это ваше окончательное решение, господин Лавров? – в голосе Мартинеса слышалось с трудом сдерживаемое раздражение.

– Окончательное, господин Мартинес.

– Ну что ж, боюсь вам вскоре придется об этом пожалеть, младший лейтенант, – прошипел переговорщик, – ведь когда через три месяца к вам выйдет комиссия минобороны и увидит, что реальная деятельность не ведется, она отзовет лицензию, и все ваши благие намерения превратятся в пшик. А без денег никакой деятельности у вас не будет. Обойдите, хоть все банки Федерации, никто с вами работать не станет. Максимум – пообещают что-нибудь незначительное и будут месяцами тянуть с принятием решения. А если попробуете найти стороннего инвестора – сами понимаете, кто будет стоять за его спиной.

– К сожалению, мой коллега прав, господин Лавров, – мягко сказал Крус, – мой контакт у вас есть. Я буду ждать звонка. Наше предложение еще в силе. Ну, пока у вас есть лицензия, разумеется. Вот только каждый день вашего промедления будет уменьшать предложенную нами сумму на два миллиона рублей. Рад был знакомству с вами. А теперь, простите, господа, нас ждут дела.

***

Не все партнеры одинаково полезны. Рабиновича я потерял, а ведь у меня были на него определенные планы.

– Простите, Игорь, но на вашем месте я бы принял это предложение. Мне было приятно с вами работать, но, боюсь, вам придется искать другого консультанта, – сказал мне Рабинович сразу после ухода переговорщиков ГВИ.

Я не жалел. Лучше расстаться с ненадежным партнером на ранней стадии отношений, чем потом получить удар в спину в более серьезной ситуации. Да сейчас мне было и не до Рабиновича. И без него проблем хватало.

Я вернулся в офис, заперся в своем кабинете, взял в руки планшет и начал анализировать ситуацию. Изначально я собирался замахнуться на разработку новых станций РЭБ. Используя знания моей цивилизации, я вполне мог существенно улучшить не только схемы, применяемые в производстве средств радиоэлектронной борьбы, но и саму элементную базу, на которой они собирались. Для этого мне и требовалось дорогостоящее оборудование. Теперь о нем можно было забыть, но нельзя сказать, что мои планы от этого совсем перечеркивались. В конце концов, и с имеющимися у Федерации технологиями можно было многое сделать, используя известные мне программные алгоритмы. Ну что ж, будем улучшать системы связи и электронного противодействия, используя то, что есть.

Я залез в каталоги фирм-производителей и стал прикидывать, что именно нам может понадобиться и в какие деньги нам это обойдется. Через три месяца мне предстоит отчитываться перед комиссией минобороны, и лучше будет, если на эту комиссию я вынесу уже готовый действующий образец.

Минут через сорок я понял, что увяз окончательно и вызвал к себе Джеффа. Провозившись с ним вместе еще час, я осознал, что дело плохо и пригласил профессора Штейна. В итоге наши мучения вылились в полноценное совещание всего коллектива фирмы.

– Итак, господа, – подвел я промежуточный итог, – в связи с вновь открывшимися обстоятельствами в ресурсах мы оказались сильно ограничены. Закупить дорогое исследовательское и производственное оборудование на данный момент не представляется возможным, но у нас есть другой путь. Перспективные исследования по новым процессорам для станций РЭБ мы пока остановим. Мы не отказываемся от них окончательно, но поскольку с сегодняшнего дня в плане денег мы можем рассчитывать только на себя, первостепенными для нас становятся проекты, способные доказать министерству обороны нашу состоятельность и принести нам государственный заказ, на деньги от реализации которого мы сможем продолжить наши исследования.

Я оглядел своих людей. Меня слушали внимательно, но на лицах парней, чью тему я отложил в долгий ящик, застыло кислое выражение.

– Нодир, – обратился я к одному из них, – не переживай. Ваши с Жасуром процессоры мы доведем до ума в обязательном порядке, но сейчас вы нужны мне на разработке схемы динамического сопряжения станций РЭБ.

– Да, ясно нам все, Игорь Яковлевич. Обидно просто. Только прорыв наметился, вернее, пока не прорыв еще, а так, его тень на горизонте…

– Успеете еще прорваться, не беспокойтесь, а пока продолжим. Через три месяца я хочу представить комиссии министерства обороны десантный взвод, оснащенный нашими новыми средствами маскировки. Три десантных бота, три легких боевых робота Варан-М2 и комплект боевых скафандров я постараюсь одолжить у ВВУ Планетарного Десанта вместе со взводом курсантов, а вот все остальное нам придется покупать на деньги компании. Мы с главным инженером Джеффом прикинули примерные схемы сборки оборудования. Пока это только наброски, которые еще предстоит довести до ума, и делать это будете вы. Через пару дней я допишу программу, которая заставит все это железо работать в нужном нам режиме. Опять же, в нее наверняка придется вносить коррективы, поскольку пока не ясно, какие засады встретятся нам на пути. Главный инженер и профессор Штейн распределят между всеми сотрудниками текущие задачи. Через два дня мне нужен полный список оборудования и комплектующих, которые нам понадобятся. Имейте в виду, что запрашивать нужно только самое необходимое, ибо ресурсы у нас не латексные, растягиваются плохо.

И все равно денег не хватило. Ужимая все, что только можно, а иногда и что нельзя, нам удалось уложить расходы в пятьдесят три миллиона. Я прекрасно понимал, что нужен еще некоторый запас на непредвиденные расходы, так что по-хорошему требовалось миллионов шестьдесят, из которых у меня к настоящему моменту имелось только тридцать.

Вопрос с деньгами решился совершено неожиданным для меня образом. Ближе к вечеру ко мне в кабинет заглянул Иван Герхардович. Профессор выглядел задумчивым, но по нему было видно, что он пришел не просто обсудить текущие дела.

– Игорь, я тут подумал на тему требуемой суммы, – сразу перешел он к делу, – ГВИ нагнула банки на отказ в кредитах нашей компании, это понятно. Но ведь мы с тобой можем выступить не от имени Оружейной компании Лавровых, а просто как обычные граждане. Понятно, что в тех банках, где мы уже были, с нами разговаривать не станут, но на Титане есть небольшой банк, РКСТ – Русский кредитный союз Титана. У меня там с давних времен открыт счет. В этом банке обслуживается Колониальный Технологический, вот и я для удобства стал их клиентом.

Я смотрел на профессора и не мог поверить в происходящее. Осторожный и консервативный Иван Герхардович поразил меня своим «мы с тобой», когда заговорил о кредите.

– Профессор, я не ослышался? Вы хотите выступить заемщиком вместе со мной?

– Ну, наверное, все-таки не заемщиком. На это я еще не созрел. Но залогодателем и поручителем я стать готов. Не забывай, мне ведь тоже принадлежит двадцать процентов в нашем патенте по астероидной горячке, а я, хоть и старый жадина и карьерист от науки, в душе прекрасно понимаю, кто на самом деле главный в этом патенте. Но дело не только в этом, Игорь. Я не хочу, чтобы твое начинание провалилось. Я хорошо помню твои слова, которыми ты убедил меня перейти на работу в твою фирму. Лет через десять я бы хотел вернуться домой на Титан и снова учить студентов Колониального Технологического. Но для этого нужно, чтобы было куда возвращаться. Так что на мою долю в качестве залога можешь рассчитывать, а это дополнительные миллионов тридцать, как я понял.