В предназначенном для Жупишкина потертом портфеле лежали дешевые бритвенные принадлежности, смена белья, две зеленые пачки явно не слишком дорогих и качественных сигарет немецкого производства с буквами «Eckstein № 5 Cigaretten. Dresden» (стало быть, юде у них нютцигер, а сигареты под маркой какого-то Экштейна они все-таки продолжали производить – парадокс, однако) и кое-какой инструмент. Типа, шоферский аксессуар.

Ну а мне хозяин просто открыл тот самый запертый шкаф. Там висели отглаженный костюм темно-синего цвета, белая сорочка, бордовый галстук в темную полоску и модная шляпа. На дне шкафа стоял перетянутый ремнями чемодан коричневой кожи и хорошо начищенные черные полуботинки самого пижонского вида.

Я раскрыл чемодан. Естественно, я не ожидал, что данный угол будет набит под завязку предназначенными для подкупа продажных супостатов долларами или фунтами «на текущие нужды», и не ошибся. Там была пара брюк, несколько сорочек и галстуков, белье, носки, безопасная бритва со всеми полагающимися причиндалами и умывальные принадлежности. Также в чемодан, явно для пущей достоверности, положили несколько печатных изданий. В частности, там лежала швейцарская газета «Neue Zuricher Zeitung» от 3 июля 1944 г., турецкая «Gumhuriet» от 9 июня и три немецких журнала. В частности, июньский номер ультранацистского, пропагандистского «Der Sturmer», майский номер «Filmwelt» с капитально отретушированным портретом неизвестной мне актрисульки кукольного вида на обложке и июльский номер «Signal», на обложке которого какая-то баба в коричневой кофте что-то с умным видом записывала в блокнот, в декорациях цеха явно военного завода. На пользу или нет были все эти газеты или журналы – сказать было сложно. По идее, для человека, который в это сложное время болтается с юга на север Восточной Европы данный набор выглядел достаточно убедительно.

Далее хозяин выложил передо мной наручные часы на черном кожаном ремешке и сказал, что мы можем одеваться, а он зайдет через полчаса. Первым делом я побрился – щетина со вчерашнего дня отросла прилично, заодно и дареную бритву опробовал. Облачаясь в приготовленные хозяином шмотки, я обратил внимание на то, что все обновки мне впору (похоже работодатели заранее сообщили герру Мразу мои размеры), «костюмчик сидел», а одежда и обувь были отнюдь не из дешевых, либо парижской, либо итальянской выделки – ну, так, наверное и полагалось респектабельному восточному торговому агенту. Золотистые круглые часы вполне простецкого облика, с белым циферблатом и дополнительной секундной стрелкой (для нее по моде тех лет в часах имелся второй, более мелкий циферблат), принесенные мне хозяином, оказались не из дешевых, поскольку были украшены логотипом Patek Philippe Geneve. Стало быть, «котлы» были лучшие в мире, швейцарские, что уже становилось хорошей традицией при моих хождениях в прошлое. Единственное, чего не предусмотрел хозяин, – подмышечной кобуры для пистолета. Впрочем, он не мог знать, что я приду к нему вооруженным.

Я рассовал по карманам документы и все остальное, нацепил темно-серую шляпу и посмотрел на себя в висевшее на стене овальное зеркало. Выглядел я то ли второстепенным персонажем из фильма «Касабланка», то ли одним из тех, кого ловил и отстреливал комиссар Миклован в несколько менее древнем румынском псевдоисторическом боевике про чистые руки. Что ж, за иностранца я вполне сошел бы, но вот чтоб конкретно за турка… Надо было обладать хорошим чувством юмора, чтобы принять меня за потомка янычар. Хотя, я же, по легенде, вроде бы человек с запутанной биографией и реально вовсе не турок, а полувенгр-полуболгарин…

– Хорош, – завистливо сказал из-за моей спины Жупишкин, которому было явно нечем заняться. – Ну, прям пижон с курорта…

– Ты что, до войны бывал на курорте? – осторожно уточнил я на всякий случай.

– Чтоб прям на курорте – нет, врать не буду. А вот в «Артеке» был, посылали в тридцать пятом, как отличника, – ответил он. – Уж там-то я на курортников насмотрелся…

– Слушай, отличник, – сказал я ему. – Пока не забыл. Имей в виду, что меня здесь зовут Йыгыт Йылдырым…

– Как?!? – искренне изумился Жупишкин. – Это вообще по-каковски?

– Это, мля, по-турецки, потому что, по легенде, мой отчим был турецкий подданный и у меня в кармане лапсердака турецкий паспорт. А ты у нас теперь, получается, украинский изменник и пособник оккупантов, шоферюга из организации Тодта, которого откомандировали в мое распоряжение. Правда, никакой машины у нас пока нет, но я очень надеюсь, что наш радушный хозяин решит эту проблему…

– И что?

– А то, что на людях я буду разговаривать с тобой на ломаном русском. А ты будь ласков – как можно убедительнее изображай полового из дореволюционного трактира. Поедай меня глазами, исполняй все приказы, со всем соглашайся. Да и с немцами веди себя аналогично – улыбайся, кланяйся в пояс, снимай картуз и прочее. Понял? А то спалимся на хрен!

– Понял, товарищ Андрей!

– Молодец. Только не вздумай меня так на людях назвать – «товарищ Андрей» или «товарищ старший лейтенант». Зови исключительно «Пан Йыгыт» или «Герр Йыгыт».

– Пан Йыгыт, – повторил Жупишкин задумчиво. – Вот же блин, ну и имена у них, язык сломаешь. Интересно, кто это вообще придумал…

Да если бы я знал, кто придумал для меня столь странную легенду, – точно придушил бы на месте. Кстати, почему я вдруг назвался Жупишкину еще и «старшим лейтенантом» – сам не понял, просто с языка сорвалось. Ну и ладно…

В это время в домик снова вошел пан Мраз.

– Готовы? – спросил он у меня на своем далеко не безупречном немецком.

– Да, – ответил я и, чисто механически, посмотрел на часы. Было 8.30 утра.

Мраз отвел нас в тот дом, где мы с ним вчера играли в пароли-отзывы, и за кратким завтраком, состоявшим из не слишком крепкого чая и хлеба с маслицем, сказал, что сейчас приедет его доверенный человек, который и отвезет нас в Банска-Бистрицу. Там мы получим оформленную на меня машину и дальнейшие инструкции (я очень надеялся, что они касались поиска интересующей меня женщины). Никаких паролей более, похоже, не требовалось, так как заинтересованные лица были предупреждены.

Здесь я понял, что наш дорогой Мраз, похоже, даже особо и не в курсе, зачем я здесь. А еще до меня наконец дошло, что здешняя агентура моих работодателей скорее всего сугубо неподвижная, даже не то, что принято именовать термином «резидентура», а какие-нибудь «почтовые ящики-якоря», поскольку чувствовалось, что за пределы своих любимых городов их агенты не больно-то суются. С точки зрения накормить-укрытьспрятать кого-то или там что-то передать-принести, это, конечно удобно, а вот для всего остального – как-то не очень. Чувствовалось, что присутствие здесь моих работодателей носит какой-то необязательный и довольно формальный характер. Хотя, если агента использовать слишком активно, повышается риск провала, и, к тому же, никакой агент обычно не хочет работать втемную и начинает задавать лишние и неудобные вопросы – а кому это надо? Наверное, у Блондинки и ее коллег все было более-менее продумано. Тем более что мало знающий, хотящий и умеющий «попка-дурак» порой куда полезнее, чем играющие в какие-то свои, «параллельные» игры бандюки, вроде тех, с которыми я имел дело в прошлый раз.