И каждое следующее слово, как пощечина наотмашь. Прямо по-больному и в самое сердце. Сердце, которое ему же и отдала, гаду такому.

– Спасибо, – все, что удается выдавить из себя. В горле пустыня, а щеки мокрые от слез.

– Что?

– Я говорю спасибо тебе, Ром, за то, что снова показал, мне какая я тупая дура.

И бросаю трубку, не дожидаясь ответа. Получая следом СМС:

“Завтра заеду за ключами от машины. Не обижайся, зай, но ты сама виновата”.

Хм, да… ключи от машины. От его новенького спортивного Chevrolet Camaro, который сейчас так удобно стоит на подземной парковке.

Действую, скорей, на рефлексе, подстегиваемая злостью и жутчайшей, душащей обидой. Скидываю домашнюю футболку и натягиваю легкое платье, накидываю косуху и вытаскиваю из закромов биту. Тяжелую, деревянную, настоящую. Такой можно и убить… и кое-что разбить. Кое-что, что один зарвавшийся бывший любит больше, чем меня. Чем себя. Чем всех и все. И это будет ему урок.

До подземной парковки лечу как ураган – разъяренной фурией. Чеканя шаг и громко стуча каблуками в тишине подъезда.

Вот она – черная, идеально вылизанная в автосервисе и начищенная до блеска. Стоит и сверкает, раздражая мои нервы еще больше.

Взмах и удар – лобовое вдребезги.

– Это тебе за мое разбитое сердце, придурок! – кричу, глотая слезы.

Значит, это я виновата? Я, которая всю себя вкладывала в отношения и даже сейчас, давясь слезами обиды, любит его?

Еще взмах, удар – вмятина на капоте.

– За твою гнилую правду.

Не сахар, да, требовательная. Да, хочу, чтобы рядом был мужик с большой буквы, а не мямля! Человек, который хлопнет по столу и скажет “я все решу, малыш”, но я даже с этим смирилась. Ради чувств, ради него я переступила через себя и свои принципы и все равно – я дерьмо.

Удар.

– За всех тех баб, с которыми ты мне изменял, тварь!

Я знала о каждой. О каждой из них, кто грела ему постель. В какой-то момент я опустилась до того, что просто перестала себя уважать. Принимая его таким, какой есть, веря его клятвам и словам, а все почему? Любовь – яд, что сидел и сидит во мне, разливаясь по венам и пуская прочные корни в сердце.

Еще взмах, еще удар, и еще, и еще, и так, пока руки не заболели, а глаза не высохли, прекращая поток слез, который полностью обезвожил мой организм. Взмах… и бита летит на другой конец паркинга, а я, прежде чем сообразить, что творю, вызываю такси и еду туда, где меня точно не ждут. Но Рома сильно ошибается, наивно полагая, что я никому не нужна. Нужна, пусть и как красивая кукла с “острым язычком”, но ему нужна.

Через считанные минуты, за которые такси несет меня по ночному городу, я оказываюсь перед дверью квартиры Макса. Рука не дрожит, когда нажимаю на дверной звонок, но дрожит моя выдержка и трещит по швам уверенность, что поступаю правильно, пока жду, что мне откроют. И не к месту, и совершенно не вовремя приходит мысль – возможно, он не один. Пятница, вечер. Это только я одинокая брошенка, погрязшая в своих страданиях. И какое имею право вламываться к нему сейчас? Да и вообще, когда бы то ни было.

– Дура, Кати… – шиплю на себя. И в тот момент, когда я готова, трусливо поджав хвост, сбежать, дверь открывается, и моему взору предстает Гай. Белая рубашка расстегнута на груди, а глаза ошалели, когда он увидел такого ночного “визитера”.

– Кати?

– Просто ничего не спрашивай! – влетаю в квартиру мужчины и затыкаю все протесты поцелуем, пиная ногой дверь, закрывая. Забыться. Пропасть еще и еще, и помочь в этом мне может только Гай. Так, чтобы не больно и необидно было обоим. Использую снова? Да, возможно. Вероятней всего, так оно и есть, но черт!

– Что ты творишь, детка? – отступает под моим напором мужчина, вцепляясь в мою куртку и отстраняя от себя.

– Ты предлагал обращаться в случае чего, – тяну за края его рубашки, которую мужчина покорно, будто под гипнозом, скидывает с плеч. – Обращаюсь, Гай. – Выдыхаю ему в губы, привстав на цыпочки. Обхватываю мужчину за шею, заставляя наклониться ко мне, встречаясь с его потемневшим от желания взглядом, провожу второй ладонью по точеной груди, словно высеченной из камня, по идеальному прессу, слегка надавливая ногтями, оцарапывая, и секундная заминка Гаевского проходит.

– Сумасшедшая.

Чувствую руки, которые обхватывают за талию, прижимая что есть силы, а губы с привкусом дорогого виски накрывают мои, проникая языком и углубляя мой отчаянный поцелуй, мужчины рычит и срывает с меня кожаную куртку, задирая платье и откидывая его в сторону. Секунда, чтобы пробежать темно-синим, как грозовое небо, взглядом по моей спортивной фигурке, и одно легкое движение, после которого расстегнутый со спины бюстгальтер падет, оголяя окончательно и тел, и душу. С ним не надо притворства и чувств не надо, достаточно первобытного желания, которое накрывает с головой.

– Кого на этот раз нам надо вытрахать из твоей милой головки? – шепчет мне в губы, прижимая к холодной стене, сжимая ладонью ягодицу, сильно и ощутимо, разгоняя волны желания по телу. Покрывая легкими поцелуями шею, прикусывая мочку уха и едва заметно касаясь языком венки, так, что дыхание перехватывает и легкие сжимаются, не в силах вдохнуть.

– Одиночество, Макс, – шепчу, понимая, что вот он – мой личный ад.

Глава 7 (Гай)

Время ближе к рассвету, а я, как болван, сижу на балконе с сигаретой в руках и смотрю на нее. На девушку, что ураганом ворвалась в мою квартиру, в очередной раз использовав меня по полной. Почему я ей это позволяю? Потому что и сам кайфую от нее. Стройная фигурка и длинные ножки с тонкими лодыжками и аккуратной ступней. Упругая небольшая грудь с крышесносной ложбинкой и тонкими, чуть выступающими ключицами. Нежная, горячая и смелая. Чертовски смелая. Заявиться ко мне среди ночи и, смешно конечно, уложить в постель. Загоняя в нирвану своими полноватыми жадными губы, которые упрямо сжаты даже сейчас, когда она спит в ворохе покрывал, что совсем не скрывают ее хрупкую фигурку. Что за херня с ней творится? Всегда, до искр из глаз, самоуверенная и несгибаемая Катерина уже второй раз за эту неделю предстает передо мной на грани истерики. Это ее желание “утонуть” в ощущениях– способ сбежать от чего-то, вот только чего? Или кого? Но ведь, если спрошу, не расскажет. Никогда не рассказывала. Я