Фомич провозгласил тост: «За прекрасный дом – и его великолепную и милую хозяйку!» Все чокнулись с Валентиной, а Маша даже вышла из-за стола, обняла и поцеловала ее.

И вдруг произошло нечто неожиданное и страшное.

Настя – она сидела напротив Андрея, поэтому он видел все случившееся слишком хорошо – выронила вилку. Лицо ее внезапно смертельно побледнело.

– Ой, что-то мне нехорошо, – сдавленным голосом проговорила она. Схватилась за живот, скрючилась на стуле.

– Настенька, что с тобой, что? – участливо воскликнула Катюша.

Настя не ответила. Согнувшись в три погибели, держась за живот, она попыталась выйти из-за стола. Ее стул упал. Скрючившись, она сделала несколько шагов. За столом воцарилась тишина. Все с недоумением, растерянностью и ужасом смотрели на бизнесменшу.

Настенька повалилась на бок, на шкуру у камина, по-прежнему держась за живот.

– Больно! – жалобно, по-детски простонала она.

Девушки остолбенело смотрели на Настю. Фомич и Андрей вскочили.

– Чем она болела? Быстро! – прикрикнул на юношу Фомич.

Тот сидел, как замороженный, над пустой тарелкой.

– Я… я не знаю, – пролепетал он.

Фомич подскочил к лежащей на боку, в позе эмбриона Насте. Глаза ее были закрыты. По лицу разлилась нечеловеческая, восковая бледность. Было видно, как посинели ее губы и крылья носа.

– Это отравление! – прокричал Фомич. – Девки, быстро! Теплой воды! Активированный уголь! И звоните в «Скорую»!

Все повскакали из-за стола – и теперь, в критической ситуации, стало на мгновение заметно, что девушки когда-то были командой. Они не принялись бестолково носиться, мешая друг другу. Каждая четко занялась своим делом.

Катя побежала к телефону и принялась названивать в «Скорую». Валюха бросилась к аптечке за активированным углем. Мэри схватила на кухне полный чайник воды и кинулась к отравившейся. Дьячков тоже подбежал к ней и стоявшему над Настей Фомичу, отрывисто спросил: «Что делать?» И только молчаливый Настин спутник в панике выбежал из-за стола и забился в дальний полутемный угол, наблюдая оттуда, посверкивая глазами, за страшной сценой.

Настя потеряла сознание. Она лежала все так же скрючившись, схватившись обеими руками за живот. Плечи ее и руки, казалось, свела судорога. Синева вокруг рта разливалась все шире по ее безжизненно-белому личику.

Фомич мягко, как куклу, перевернул Настеньку на спину. Лицо ее запрокинулось. Казалось, она не дышала. Фомич приподнял веко девушки. Зрачки не реагировали. Прислонился ухом к губам. «Дыхания нет», – пробормотал он. Скомандовал:

– Делаем искусственное! Кто?!

– Я! – выкрикнула Катюша. И добавила: – «Скорая» едет! Я им сто баксов обещала!

– Не болтай! – рявкнул Фомич. – Иди работай!

Валюха, не надевая валенок, в одних носках выскочила из дома – встречать «Скорую».

– Все окна – открыть! Лишние – на хер! – проорал Фомич.

Мэри распахнула окна и бросилась вон из комнаты. Андрей раскрыл дверь в прихожую, а потом дальше – во двор.

Когда он снова вбежал в гостиную, там уже гулял холодный воздух. Настена лежала навзничь на белой шкуре. Вид у нее был безжизненным. Фомич по-медвежьи разодрал ее блузку. Катя раскрыла Настеньке синеющий рот.

– По команде! – крикнул Фомич.

Катя приникла ртом ко рту Настены.

– Раз, два! – проорал Фомич.

На «два» он изо всех сил нажал обеими руками на грудину Насте. Андрею показалось, что что-то хрустнуло. Катя вдувала воздух в Настины легкие.

– Раз, два!! – снова прокричал парашютный ас и снова изо всех сил нажал на грудь Насте. Катя колдовала над ее ртом. Тело по-прежнему было безжизненным. Вовик и Андрей с ужасом наблюдали за этой сценой.

– Раз, два! – опять скомандовал Фомич. Снова – удар руками в грудь, снова – хруст ребер.

Тело Насти дернулось, но, как прежде, оставалось безжизненным.

– Раз, два!

Хруст!

Андрей увидел, как по лицу Кати, которая делала искусственное дыхание «рот в рот», покатились две слезы.

– Может, нашатырь? – робко спросил Андрей.

– К черту! – прорычал Фомич. – Работаем! Раз, два!!

Андрей отвернулся. Он не мог этого видеть. Со стороны ему казалось, что несчастное тело Насти абсолютно, стопроцентно мертво.

Откуда-то издали послышался вой сирен «Скорой помощи». «Господи, да успейте же вы! – стал молить про себя Андрей. – Да скорее же! Сделайте что-нибудь! Укол в сердце, дефибриллятор – что там у вас есть?!»

Впервые на его глазах умирал человек.

Не в силах вынести этой картины, он выбежал в сени, а потом на крыльцо. Вслед ему несся рык Фомича:

– Работаем! Раз, два!

С крыльца Андрей увидел, как в широко распахнутые ворота особняка въезжает машина «Скорой помощи». «Рафик» с красным крестом остановился рядом с «фиатиком». Из машины выпрыгнули в снег Валюха в одних носках и два человека в белых халатах поверх пальто. Они порысили к дому.

Втроем они взбежали на крыльцо, пронеслись мимо Андрея в гостиную.

– Всем отойти! – закричал из гостиной врач.

На крыльцо к Андрею вышла Валентина. Глаза у нее были безумными, ее колотила крупная дрожь.

– Дай сигаретку! – как сомнамбула попросила она.

– Я не курю, – безучастно отвечал Андрей.

– Спасут? Как ты думаешь, ее спасут? – горячечно спросила Валя.

На крыльце появилась и Катя. Уткнулась Андрею в плечо. Всхлипнула. Он обнял ее. Ничего спрашивать не стал. Ему все было ясно…

Через пятнадцать минут на крыльцо вышел опечаленный врач. Закурил.

– Она умерла? – жадно спросила Валентина.

Доктор грустно кивнул.

Валюха заплакала в голос. Зашмыгала носом Катюша.

Павел, 6 января, 15.00

Я вздохнул и откинулся в своем любимом кресле.

Итак, меня подряжали раскрыть покушение на убийство.

Мне же, судя по всему, досталось, в нагрузку к покушению, еще и полноценное убийство.

С утра у меня имелись: одна жертва – Катерина Калашникова, одно орудие преступления – пистолет, один мотив – неясный и один преступник – неизвестный.

Теперь же, после рассказа Калашниковой и Дьячкова о событиях на даче Валентины Лессинг, я получил две жертвы: Настю Полевую, отравленную в особняке, и мою клиентшу, в которую стреляли на самом людном перекрестке Москвы. А еще: два орудия (пистолет и яд) и, наверное, два мотива и двоих преступников.