на направление заграничной политики НКИД убеждает варшавское правительство в том, что Советы стремятся вызывать коммунистическую революцию в Польше… Советское правительство не поколебалось бы выступить с оружием в руках в случае, если бы в Берлине победила революция и в случае револьты Германии против Версальского договора Варшавское правительство оказалось бы вынужденным образом офензивно обеспечить свою Верхнюю Силезию и Прибалтийское побережье вместе с Данцигом…»[76].

Несмотря на общую напряженность в переговорах и дипломатическом взаимодействии, в декабре 1923 года страны обменялись нотами в знак признания образования СССР польским правительством. Также шло постепенное урегулирование отношений между Польшей и СССР.

В 1924 г. В. Грабский попытался изменить такое положение вещей. Вместе с тем он предпринял попытку приостановить требования к Советской России по выполнению решений Рижского договора. Сами решения изначально были обречены на провал. Польское правительство еще до Рижского мирного договора пыталось заключить военный союз против Советской республики, о чем нам может свидетельствовать телеграмма Г. Ю. Чичерина председателю делегации на переговорах по миру с Польшей А. А. Иоффе:

«…Сапега заключил в Бухаресте какой-то договор и говорил публично о вероятности близкой войны с Советской Россией. Произносятся речи о франко-польско-румынском союзе против нас. Как это связать с рижскими переговорами? Недоумеваем…»[77].

Немало важно привести мнение выше названного П. Н. Ольшанского: «Подписание 18 марта 1920 года Рижского договора с Польшей имело важнейшее для Советского государства значение. Территория Польши являлась к тому же, как бы мостом, соединявшим Советскую страну со странами Западной Европы. В интересах Советского государства было не допустить использование Польши западным империализмом в качестве антисоветского плацдарма. Все это говорит о том, что СССР был заинтересован в развитии мирных, добрососедских отношений с Польшей, основа которых была заложена Рижским мирным договором. Со стороны польского правительства также была высказана точка зрения на подписание Рижского договора как на событие, означавшее коренной поворот во взаимоотношениях с советскими республиками, и выражена готовность приступить к его реализации»[78].

Стоит отметить два знаковых года, 1926-й и 1927-й, как годы двух событий, оказавший немалое влияние на развитие советско-польских отношений, произошедших в период, когда наркомом иностранных дел все еще выступал Чичерин. Это убийство полпреда СССР в Польше П.Л.Войкова в июне 1927 году и переворот Юзефа Пилсудского в мае 1926 года.

В 1927 году газета «Правда» опубликовала статью об убийстве П.Л.Войкова белогвардейским офицером, гражданином Польши Б. Ковердой. В статье отмечалось, что П. Л. Войков пал «жертвой той борьбы за мир, которую приходится вести Советскому правительству и его дипломатам с величайшим напряжением и беспримерным терпением»[79].

Хотелось бы немного затронуть личность самого Войкова. Это человек, назначенный на пост посла в Польше, был полностью неосведомленным в дипломатии. Известна история с Войковым и его причастности к расстрелу царской семьи, где сам полпред напрямую участвовал в кровавой бойне в доме Ипатьева. Это, однако, послужило причиной отказа со стороны Великобритании в назначении Войкова официальным агентом РСФСР в Канаде[80].

П.Л.Bойков в Bаршаве

Стоит подчеркнуть неравнодушие с польской стороны на прошлое нового полпреда, т. к. если учесть то, что в Польшу попало много белоэмигрантов и они оказывали значительное влияние на внешеполитические дела, то становиться подозрительным неравнодушие к причастности расстрела Войкова к расстрелу царской семьи со стороны правительства Польши, так как самые ярые польские националисты мечтали об уничтожении династии Романовых.

Сам Чичерин в ответ на расхожие слухи насчет причастности полпреда Войкова к расстрелу царской семьи 26 августа 1924 года написал записку, в которой указывалось, что гражданин Войков не мог быть причастен к делу убийства последнего царя и его семьи, так как сам он в то время занимал должность Областного Комиссара продовольствия Уральских губерний и был Членом Областного Совета Уральских областей[81]. Также указывалось, что во время пребывания Войкова в Екатеринбурге он как невоенный к убийству Романовых отношения не имеет.

Смешным кажется попытка защитить героя красного террора перед монархическими странами, да и тем более перед Польшей, которая не то что не являлась монархической страной, но и не питала особых чувств к семье Николая II, если не отвращение. Огромное влияние на политику Польши оказывала Англия, королевская семья которой решительно протестовала против подобных назначений.

Ответ наркома звучал для польского МИДа весьма неубедительно, но в связи с тем, что весомых доказательств причастности Войкова к расстрелу Романовых до сих пор предоставлено не было, сам полпред остался на посту посла в Варшаве.

Убийство Войкова в двадцать седьмом году особо не повлияло на отношения между собой двух стран, так как сам И.В. Сталин планировал избавиться от неугодного и не компетентного посла.

На взгляд автора на основании вышеизложенного напрашивается вывод, что 1922–1926 годы являются периодом наиболее эффективного действия Рапалльского договора. Но, несмотря на подписание мирного договора, отношения между двумя странами оставались напряжёнными. Рассмотренный материал не позволяет сделать однозначный вывод, подтверждающий или отрицающий тезис о реальности непосредственной военной опасности со стороны Польши. Однако, общий расклад сил в конце 20-х годов едва ли допускает возможность вооружённого нападения Польши. Тем более, что сами поляки, начиная с самого Пилсудского, неофициально на самом высоком уровне заявляли, что у Польши нет помыслов пойти на серьёзный вооружённый конфликт с СССР. Выбор Варшава сделала уже после его смерти и, как известно, не пользу СССР.

1.2. Советские исследователи о проблемах советско-польских отношений в 1929–1939 гг

Уже с 1928 года НКИД переходит под управление заместителя наркома иностранных дел М.М. Литвинова. К тому времени сам Георгий Чичерин серьезно болен и не может уже справляться со своими обязанностями.

Настоящим толчком для развития советско-польских отношений должен был стать советско-польский пакт о ненападении в 1932 году, который впоследствии польской стороной так и не был использован, как этап для дальнейшего сближения с СССР. На протяжении всех 20-х годов польская агрессивная политическая риторика против СССР постепенно остывала и сама обстановка в мире и появление реальной угрозы у западных границ в лице нацистской Германии, подталкивала польские политические круги, в том числе и самого Ю.Пилсудского, к сближению со своим восточным соседом и старым «заклятым партнером».

Западные державы, видевшие ранее в Польской республике, цепного пса против Советского государства, теперь наблюдали за тем, как Польша стремится к сближению с Советским Союзом под давлением экспансионистских устремлений Гитлера. Переговоры насчет плана о ненападении между Польшей и СССР велись еще с 1926 года. Поляки показывали заинтересованность не в самом достижении