– Знак, – шикнула Грунхельда на девушку, – Покажи ему знак, что на твоём предплечье.

Девушка промолчала, всё больше напоминая мраморное изваяние, только лишь испуганно сделала маленький шажок назад, сверкнув холодным блеском глаз.

Магу и самому не терпелось увидеть легендарный знак, потому он удивительно быстро оказался подле своего нового «эксперимента», но едва коснулся девушки, его руку обжёг огонь, а в её глазах в прямом смысле плясало пламя.

Кевин удивлённо присвистнул, позабыв о придворных правилах. Энтузиазм учёного распалялся с каждой секундой.

– Лучше без фокусов, – равнодушно предупредил он, – Если не хочешь всё время исследований находиться без сознания.

Девушку явно не прельщала такая перспектива, потому она покорно задрала рукав похожего на бесформенный балахон платья, разглядывая мага с неприкрытой ненавистью.

Знак на предплечье девушки казался разноцветными жилками, просвечивающимися сквозь кожу и образующими собой изображения драконов, обвивающих руку выше локтя и кажущихся живыми.

Именно таким он представлял их в детстве, читая историю и легенды о магии…

– Как зовут? – безучастно поинтересовался маг, увлечённо разглядывая знак.

– Подопытным кроликам не дают имён, – яд её слов, вопреки надеждам, совершенно не коснулся мага.

– И то правда, – без тени улыбки согласился он, – Если это нужно государству, то одна человеческая жизнь мало чего стоит. Если не хочешь остаться навсегда, как ты выразилась, подопытным кроликом, то будь умницей и не пытайся помешать эксперименту. Чем быстрее это закончится, тем быстрее тебя отпустят.

На лице девушке отразилась явная смесь надежды и недоверия. Желая хоть как-то навредить человеку, разрушившему в пух и прах спокойный и размеренный ход её счастливой жизни, Кэролин мало осознавала смысл собственных слов.

– Скорее, это нужно вам, а не государству, не так ли? А не задумывались ли вы, господин, – с особой презрительностью выплюнула последнее слово, – что это жестоко? Пусть я и не самый богатый человек страны, но ведь тоже её житель и имею право на спокойную жизнь.

Кевин слегка скривился при этих словах. Всю свою долгую жизнь он был самым заядлым авантюристом, вечно ищущим любого способа сбежать от скуки и обыденности. Людей же, которые подобно этой девушке стремились к обратному, он презирал, считая глупыми и совершенно пустыми.

– Святая наивность, – усмехнулся маг, жестом отпуская Грунхельду, – Не имею привычки повторять одно и то же, но для вас, юная леди, так и быть, поясню ещё раз: для блага целого государства одна жизнь – ничто. Для вас же будет лучше, если вы поспособствуете скорому завершению эксперимента с положительным результатом.

Кэролин хотелось сказать ещё много чего, но она понимала бессмысленных слов сейчас. Чувствуя себя безвольной марионеткой в руках опытного кукловода, покорно опустилась на табуретку, ожидая дальнейших указаний и стараясь внушить себе оптимистичную надежду на то, что маг не лжёт, говоря, что по итогу её освободят. Время покажет…

Простой карандаш

Мягкие линии, слабый нажим,

Грифель несмело скользит по бумаге.

Рисунок не жив – он недвижим.

Откроем же первую часть нашей саги.

В мире жестоком, мире людей,

В могучем ребенке прогресса,

В мире, наполненном морем идей,

Есть короли, но пропала принцесса.

Здесь яркие краски потеряли свой шик

И блекнут на фоне унылом.

И с тихим, почти что не слышным «Пшик!»

Реальный мир стал черно-белым.

Так грустно смотреть на те серые краски,

Что окружают людей.

Так хочется смело, почти без опаски

Раскрасить жестоких вождей.

Добавить цветов самых ярких расцветок,

Деревьев зеленых, желтого солнца,

Пустить на свободу из кованных клеток

Принцессу, что прежде глядела в оконце.

Казалось, легко так творить в моем мире,

Убрать все запреты, раскрасить гуашью…

Но сделать всё это, увы, не сумею.

Простой карандаш рисует лишь фальшью.

* * *

Медленно и тягуче, словно вязкий дёготь, тянулись дни. Поначалу я с непривычки отмечала каждую деталь: незнакомые предметы и слова, различные окружающие меня мелочи. Но потом всё слилось в какую-то серость, перед глазами словно застыла пелена. Всё было однообразно до тошноты, и я ничего, совсем ничего не могла с этим поделать. Оставалось лишь считать минуты и слушаться указаний, дабы иметь призрачный шанс когда-нибудь вырваться, вернуться. Другой вопрос в том, что мне и возвращаться-то уже не к кому, но я старалась не думать об этом. Главное на данный момент обрести свободу, власть над собой и своей жизнью.

Маг приказывал приводить меня в лабораторию ближе к вечеру, как только возвращался в замок. Сначала исследовал уровень моих сил, требуя то поджечь что-нибудь, то устроить наводнение в комнате, то при помощи воды и воздуха создать глыбу льда, то вырастить цветок, и так далее. Выспросил у меня в мельчайших деталях историю всей моей жизни, пытаясь понять причину, по которой магия досталась именно мне. Навряд ли это что-то дало, ведь я и сама не знаю ответа на этот вопрос, однако скучающе-презрительное выражение его лица заставляло чувствовать себя ничтожеством. Да, я не добилась таких высот, как он, но в подобные моменты я пыталась намекнуть, что не всем хочется жить на широкую ногу, в вечных проблемах. Но маг эту информацию пропускал мимо ушей.

Затем начал применять ко мне силу различных артефактов, давать какие-то жутко пахнущие зелья, после которых весь день болела голова, ломило тело. Я не знаю, давало ли это хоть какие-то полезные результаты или нет, но с каждым днём он становился всё мрачнее и мрачнее. Каждый день мне приходилось терпеть общество этого немногословного и целеустремлённого почти до маниакальности человека около четырёх часов. Но были в этом свои плюсы: у меня наконец-то появилась возможность каждый день мыться, новая чистая одежда и нормальная еда, чему я, относительно прошедших до этого дней в заточении, была несказанно рада. Хоть на человека стала похожа. И всё же, разглядывая по утрам в зеркале девушку в простеньком опрятном платьице, с рыжими волосами, заплетёнными в аккуратную косу и выразительными, печальными и серьёзными глазами, я никак не узнавала себя. Себя прежнюю – ту фонтанирующую задором, жизнерадостностью и светлыми мечтами болтушку.

Так прошло где-то около трёх месяцев.

* * *

Впервые за довольно долгое время в Улманэ, славной столице жаркого Пеллоса, шёл дождь. Люди радовались ему, как чуду, громко благословляя своего верховного мага, который на самом деле был к этому совершенно непричастен. Даже не услышав бьющих по его окнам капель и радостного гомона горожан, Махмуд Кара сосредоточенно рассматривал только что с огромным трудом добытый артефакт. Неприметный хрустальный шарик, который с лёгкостью помещался у него на ладони, на самом деле оказался очень даже полезным артефактом, чьей силой является возможность давать подсказки на вопрос, более всего занимающий ум вопрошающего. Если владелец этого артефакта задаст действительно важный для него вопрос, то шар не даст прямой ответ, а лишь какую-то небольшую подсказку, картинку, отрывок. Кто бы что ни говорил, именно это иногда решает всё.