моей спиной? — заговорческим шепотом проговорил он мне на ухо. По телу, от шеи до пяток, побежали мурашки, оставляя за собой след ужаса в сознании. — Кем ты себя возомнила за это время? — его ноздри раздувались от каждого вздоха. — Ты ничто, запомни это, когда в следующий раз захочешь что-то сказать своим друзьям, — он посмотрел мне в мои глаза, заставив кусочек его пустоты передаться мне, и развернувшись, стал уходить. Я почувствовала, как громко бьётся моё сердце и, набрав в лёгкие воздуха, выговорила:

— А какое ты имеешь право так со мной поступать? — сказала я так, что все присутствующие в коридоре повернулись в нашу сторону. — Какое право ты имеешь обвинять меня в том, чего я не совершала? — он остановился, так и не опустив ногу на пол. В одну секунду преодолев расстояние между нами, Кирилл приблизился ко мне, положив ладонь на мою шею. Он встал так, чтобы никто не видел, что именно тут происходит.

— Так, а теперь слушай сюда, Томочка, — раздражённо прошипел он. Почувствов, как его пальцы сомкнулись на моей шее, я вздохнула. — Если ты сейчас не прекратишь тут выступать на публику, я не буду держать себя в руках и устрою тебе настоящий ад, вместо более менее нормального последнего учебного года в этой гребаной школе. Но если ты правильно всё поймёшь и перестанишь орать на всю округу, то я ещё подумаю над своим решением, — он улыбнулся как ни в чем не бывало, только глаза выдавали холод. Пальцы по-прежнему покоились на моей шее, и это не давало мне спокойно мыслить. Я смотрела в потолок и часто вздыхала и выдыхала воздух, но было ощущение, что он сузился вокруг нас, и кислорода не осталось совсем. У меня снова начиналась паническая атака.

— Просто кивни, если поняла меня, — сказал Кирилл, сжимая пальцы ещё сильнее. Казалось бы, он лишь на миллиметр сдвинул руку, но я ощущала это так, словно он душил меня с той ненавистью, на которую только был способен человек. Ненавидящий другого.

И я кивнула. Я сдалась. Ещё минуту назад говорила себе, что не нужно прекращать сражаться. Но как же сложно сделать, нежели просто подумать об этом…

Все те годы борьбы ушли коту под хвост. И как бы мне не хотелось обернуть время вспять и изменить одну деталь — это уже невозможно.

— 1:0, Тамара, — после моего кивка Кирилл злорадно улыбнулся. Моё имя из его уст звучало так же противно, как плачь ребенка. Всё это время я не смотрела на него из-за страха, но теперь могла увидеть его лицо с расцветающей улыбкой маньяка, затащившего жертву в капкан и готовившегося насладиться добычей сполна. В его глазах появились злые огоньки, но я всё ещё надеялась разглядеть в них свет. Но на этот раз мне была пора снять наконец очки с надеждой и разбить их линзы об асфальт, придавив их ботинком.

— Ты выйграл, молодец, — сказала я.

— Ты ведь не думаешь, что это конец?

Мне кажется, по моему лицу сегодня можно было прочесть все возможные эмоции, от надежды до пожирающего ужаса.

— Боюсь тебя разочаровать, — проговорил Кирилл, ослабив пальцы на моей шее, что было схоже с отключением электричества, что меня только радовало, схватил меня за локоть и повел куда-то.

— Кир! — кто-то из его друзей окликнул его. — Кир, что ты делаешь? — высокий брюнет подбежал к нам, глядя на меня свысока. — Неужели слухи правда? — он повернулся к Кириллу и посмотрел на него озадаченно.

Ворошилов колебался, взвешивал решения. Только ему было известно, над чем именно. Но за столько лет я научилась немного читать его эмоции и жесты. Он провел рукой по волосам — нервничает. Поджатые губы — он зол. Чешет шею — выбирает одно из решений. Сейчас он вздохнул и отпустил мою руку, которую я тотчас отдернула и быстрым шагом направилась в кабинет.

Вероятно, сегодня мне удалось избежать неприятностей, отчасти благодаря его приятелю или другу. А в общем, неважно.

Я зашла в класс и уже издалека увидела Вику. Что-то кольнуло внутри, но не обратив на это внимания, я подошла к своей парте и уселась на место.

— Как поживаешь? — от её голоса я вздрогнула.

— Не слишком хорошо, но и не сказать, что плохо, — уверена, ей такой ответ не пришелся по душе, поэтому весь урок она сидела молча, не задевая меня.

И лишь одна мысль радовала меня все последующие часы, проводимые в школе — я все таки осмелилась написать ответ. Точнее будет сказать, осмелилась положить его обратно в книгу, чтобы тот кто это его нашел в первый раз, нашел и во второй.

Пропал интерес к Демьяну, со всеми своими проблема я перестала обращать на него внимание. Информатика вообще сегодня ушла на третий план, а может и на четвертый. Потому что весь урок я слушала музыку. С такими темпами я возвращаюсь во время, минувшее уже два года назад.

***

Мы были влюблены друг в друга. Но потом произошло кое-что очень ужасное, в чем по-сути я не виновата, но он считал тогда иначе, тем более, уже тогда все его друзья были не на моей стороне, поэтому и помогли ему сделать «Правильный выбор». Итог — он бросил меня перед всей школой на последнем звонке, объявив, что я совершила кое-что очень непростительное по отношению к нему.

Конечно, все умялось, я стала к нему равнодушна, но и сейчас понимаю, что было бы, если бы тогда все поддержали бы меня, а не мою худшую сторону. У меня был только он, никакой славы, ни друзей, ни общения с остальными учениками школы. И кто я по сравнению с ним? Статный, иногда высокомерный, высокий, самый красивый, популярный парень всей школы никак не сочитался со мной. Вероятнее всего, мы бы расстались, даю 40 процентов, но то, что произошло, осуществило мои самые страшные кошмары на эту тему. И это уже не изменить, не отмотать время, ни подумать несколько раз перед тем, как начинать оправдываться, кричать друг на друга, бросаться словами…

***

— Тамара? — тихо позвал меня Валентин Михайлович.

Я открыла глаза и поняла, что спала. Валентин Михайлович — учитель информатики — склонился надо мной и озадаченно смотрел. Сняв наушники, я осмотрелась, никого уже не было в классе, видимо, урок закончился.

— Что-то мне подсказывает, что я проспала, — усмехнулась я, глядя на учителя, и потерла глаз пальцем.

— Тамара, — строго сказал тот. — С тобой что-то происходит, и если это будет продолжаться, я буду вынужден обратиться к