Таким образом, мы приходим к выводу, что помогать нужно только тогда, когда тебя об этом просят, и просить, когда не можешь что-то сделать сам. Отсюда получается, что общение должно быть или деловым, или сексуальным. Мы – стадные животные (кому не нравится такое определение, могу предложить более мягкое – общественные существа). Медведи живут поодиночке, а собираются вместе только для сексуальных отношений. Мы не можем жить друг без друга, так как в одиночку трудно добывать материальные блага, наш хлеб насущный. Причем людей должно быть достаточно много. Вообще-то деятельность никогда не происходит в одиночку. Вот я сейчас сижу один и пишу книгу. Но возле меня очень много людей. Кто-то сделал для меня компьютер, кто-то изготовил мебель, кто-то вырастил продукты питания. Мне это следует помнить. Я тоже стараюсь что-то сделать для них, т. е. для вас, дорогой мой читатель

Сексом, конечно, можно заниматься в одиночку, но вдвоем это делать интереснее. Открываются большие перспективы, еще и дети могут появиться. А еще короче и лучше высказался на этот счет З. Фрейд: «В этой жизни стоит делать только две вещи – любить и работать».

Итак, что же делать нам, грешным? Мужчинам следует отказаться от идеи превосходства пола: «Я лучше уже только потому, что я мужчина». Отказаться от льгот, формальных и неформальных, которые дает тебе общество, где господствует патриархат. Сразу становится легче. Понять это легко, а сделать довольно трудно. Один из моих подопечных быстро понял равенство полов. Выслушав мои аргументы, он сказал: «Да, вы правы. Женщина тоже человек». Гораздо позднее, после ряда неприятностей, до него дошла наконец моя мысль: «Женщина точно так же, как и мужчина, – человек, но просто другого пола». Кстати, принять эту мысль так же трудно, как стать демократом: объявить себя демократом легко, стать им труднее, ибо истинная демократичность, как совершенно справедливо считает А. Маслоу, заложена в характере.

Самоактуализирующийся человек демократичен в своем поведении. Он готов общаться с любым человеком вне зависимости от его классового положения, уровня образования, политических убеждений, цвета кожи. Он просто не замечает этих различий, столь существенных для среднестатистического человека. Он не боится показаться несведущим и готов учиться у всякого, кто может открыть ему что-то новое. Такие люди не стремятся во что бы то ни стало доказать свое превосходство, не щеголяют эрудицией, не стремятся произвести впечатление на человека своим высоким статусом и жизненным опытом. Пожалуй, он готов даже признать свою незначительность. Он готов признать мастерство столяра, сапожника, шофера – любой мастер своего дела может рассчитывать на его уважение и даже восторг.

Эта демократичность не имеет ничего общего с неразборчивостью, со слепой уравниловкой. Он разборчив в дружбе. Его друзья из числа элиты, но подобная элитарность определяется не «породой», не происхождением, не цветом кожи, а исключительно характером, способностями и талантом.

Самоактуализирующийся человек с уважением относится ко всякому человеку. В любом другом он видит в первую очередь человека. Стать демократом крайне трудно, ведь многие люди ведут себя так плохо. И очень трудно обнаружить в плохом человеке здоровое внутреннее зерно, увидеть его не таким, каков он сейчас, а тем, каким он может стать, и способствовать этому. Это и есть любовь. Вспоминается случай, когда в первые годы перестройки один «демократ» с высокой трибуны говорил примерно следующее: «Каленым железом мы должны выжигать аппаратчиков…» и пр. Типично автократическая речь. Ведь иной аппаратчик вовсе не виноват, что он аппаратчик. Я сам пострадал от аппаратного управления, когда, организовав свой КРОСС, сразу же назначил ответственного человека, распределявшего по группам желающих заниматься тренингом. Немедленно пошли просьбы направить в ту или иную группу и обещания «отблагодарить». И только через год я сообразил, что надо сделать. Я дал свободу всем преподавателям, а люди сами решили, в какую группу им идти. Сразу стало ясно, кто есть кто. К одному кандидату наук пришло вначале человек 20, на второе занятие – уже только 3, а потом уже не пришел никто.

Почему я вдруг заговорил о демократии? Да потому что только демократ может относиться к представителю другого пола как равному себе существу. И не нужно долго разглагольствовать о том, кто такие мужчины, а кто такие женщины. Нужно просто стать демократом, т. е. самоактуализирующимся человеком, который с уважением относится ко всякому другому…

Готовы ли мы, мужчины, отказаться от своих привилегий, которые мы ничем не заслужили? Ведь если готовы, сделать это ой как трудно. Вот рассказ одного из моих подопечных, который уже несколько лет работал со мной:

«Отношение к женщинам у меня было хорошее, демократичное, как я считал. Потом стало ясно, что определялось оно фразой: «Женщина тоже человек». В своей семье я был первым не потому, что я мужчина, а потому что действительно был первым. Материальное и прочее благополучие зависело от меня. Два года назад мне пришлось расстаться со своей помощницей, так как та стала плохо выполнять свои обязанности и претендовать на вознаграждение, которого не заслуживала. Я взял другую, которой в свое время помог стать на ноги. Она вдовствовала и никак не могла сориентироваться в этом мире. Семейная жизнь до того была у нее счастливой, а муж – преуспевающим человеком. Я понимал, что она мною восхищалась и видела во мне не только хорошего делового партнера, но в перспективе – и сексуального. Поскольку я к ней сексуального влечения не испытывал, сексуальных отношений не планировал, то полагал, что ее сексуальный интерес ко мне, дошедший до производственной стадии, только поможет делу. И действительно, на первых порах все шло как по маслу. Я был в восторге от нее как от работника. После работы мы обсуждали ее результаты. Домой разъезжались в разных автобусах, причем если мой приходил раньше, то я садился в него, а она оставалась на остановке. Через несколько месяцев она представлялась мне незаменимым работником. Сексуальные провокации с ее стороны (приглашение к себе в гости, взгляды, намеки и пр.) продолжались, но они не носили вызывающего характера и не отражались на работе. С женой отношения у меня были великолепные, в том числе и сексуальные. Конфликты наши были связаны с тем, что она слишком много внимания уделяла детям, которые из-за этого не владели тем, чем им пора было овладеть. Так вот, после одной из таких телефонных ссор я разволновался, она пригласила к себе попить чайку и успокоиться. В общем, я пошел, чем это закончилось, вы сами понимаете.

Деловые контакты у меня с моей помощницей были самые тесные. Не с первого раза, а через некоторое время она стала для меня и сексуально более привлекательной, чем моя супруга. И, как ваш прилежный ученик, я перешел жить к ней. В общем, я думал, что нашел новое счастье. Я не обратил внимания, что с началом сексуальных отношений ее производственный пыл стал как-то угасать. Она стала предъявлять ко мне ряд претензий. У нее появился ряд своих дел, в которых я участвовал как помощник. И вообще, в долгосрочных планах она уже отводила мне роль второго, что меня как мужчину возмутило. В конечном итоге мы расстались. Не буду описывать детали наших скандалов, я только потом понял, что никак не мог принять роль второго. Я уже спокойно относился к тому, что у меня начальник – женщина, но никак не мог смириться с тем, что этот начальник – моя женщина. Когда я стал внимательно анализировать все свои романы и увлечения, то выяснил, что не было ни одного случая, когда женщина была выше меня в социальном статусе. С вашей помощью я понял, что это результат действия моей «мужской психологии». Сейчас мне кажется, что в какой-то мере я от нее очистился. Теоретически я уже допускаю, что моя женщина может и быть богаче меня, и занимать более высокую должность, и иметь больше титулов, но вот не уверен, сможет ли она мне понравиться. От идеологии, слившейся с нашей сутью, не так легко избавиться».