фруктовый. Фреши. Музыку включил. Приятную.

«Конечно же, мелодию искать в сети ты не стала, зато на фиолетовый дым пару часов потратила. Бедный маленький робот».

— Как же ты с ним общалась? — задал Эрик главный вопрос.

— Маска.

— Ты сама ее создала?

— Ты научил, я справилась.

— Горжусь тобой, милая, — Эрик дотронулся кончиками пальцев до ее волос. — И ты с ним разговаривала?

— Иногда. Молчала. В основном. Он говорил.

— О чем?

— Спросил про книгу. Он подарил. Бумажную.

— Что за книга?

Лиза не ответила.

«Ладно, не все сразу».

— Хорошо, девочка, что было дальше?

— Белобрысая, смотрела, будто убить хотела.

— Пришла какая-то женщина?

— И еще двое. Неприятные. Крупный и мелкий. Не важно, сели в углу. Белобрысая сначала ласково, пока Ма… он был.

— Он куда-то делся?

— В форме. Двое. Копы. Увели. Тварь будто с цепи сорвалась. Кричала, это из-за меня. Неприятные держали за руки. Ударила. По лицу. Вопила, что макияж, платье как у шлюхи. Отымеют прямо здесь. А платье хорошее, — с неожиданной обидой добавила Лиза, — я в нем красивая.

«Господи, во что же ты вляпалась, девочка?»

— Они что-то сделали с тобой?

Эрик старался говорить спокойно. Удавалось с трудом.

— Нет. Полковник пришел. Белобрысая сказала, частная территория, пусть жестянка проваливает, — Лиза заговорила вдруг низким голосом, удачно подражая речи Полковника, — «Барышня на моем попечении — несовершеннолетняя. Я транслирую происходящее в полицию». Неприятные отпустили. Белобрысая шипела, но Полковник взял меня за руку, увел. Я видела. Неприятный, крупный, удержал белобрысую за плечо.

— И вы улетели?

— Почти. Поднялись. Белобрысая выскочила, бросила что-то. Загорелись. Не помню. Саркофаг.

Эрик налил ей содовой, что хранил специально для нее в холодильнике в углу.

— Все позади, милая, все позади. Расскажи мне еще про маску.

2075.09.24. 11.00

Эрик и Лиза столкнулись в коридоре с капитаном. Бриз, испытывавший угрызения совести, за то, что допустил Стайловское «домашнее лечение», задал ей тот же вопрос, что и Эрик ранее: «Как ты себя чувствуешь, девочка?»

И Лиза ответила ему, как маленький робот:

— Я чувствую себя хорошо.

Стайл проводил капитана до выхода и собирался вернуться на совещание. Однако до переговорной ему добраться не удалось, появились новые гости, точнее гостья. В особняк Мо пожаловала Анна Райт. Она сильно изменилась со времен развода. Стройная черноволосая красавица умудрилась испортить себе обмен веществ и теперь весила сто восемьдесят пять килограмм. Передвигалась Анна исключительно на гравикресле. Эту модель создали на заводе, принадлежащем семье Райтов, кресло выдерживало вес до половины тонны и поднималось при этом на метр от любой твердой поверхности. Сиденье кресла постоянно чуть-чуть вибрировало, чтобы седалище клиента не затекало, с полными людьми такое происходит постоянно.

Лиза с первого взгляда окрестила устройство «тазиком», в доме Мо название прижилось. Чопорные Райты от такой вульгарности кривили физиономии.

Госпожа Райт гордо проплыла в «тазике» мимо встретившего ее Стайла. Первым делом она хотела навестить Лизу.

Анна оказалась еще более неумелым родителем, чем ее бывший муж. Она сунула дочке мягкую игрушку — огромного фиолетового слона, ростом почти с Лизу. Слон чудесным образом умещался в багажном отделении кресла. Если дернуть монстра за хобот, слон начинал трубить как настоящий — играла запись, сделанная в Индии «с натуры». Анна не преминула проделать этот трюк при Лизе.

После этого Анна спросила у Лизы надоевшее:

— Как ты себя чувствуешь, девочка?

Никакой маски для разговора с матерью у Лизы припасено не было. На девочку, уже утомленную беседами за утро, напал «повторяшка», как окрестил подобные приступы Эрик Фромм.

Матери Лиза ответила:

— Чувствую.

— У тебя ничего не болит? — спросила Анна.

— Не болит, — отозвалась Лиза.

Анне стало страшно и неуютно, однако она не унималась:

— Ты попала вчера в неприятности?

— Неприятности, — повторила Лиза.

Анну спас бывший муж. Хотя Стайлу-то казалось, что он выручает Лизу. Слишком многие люди требовали внимания девочки с самого утра, и все выпытывали у Лизы какие-то секреты.

Анна заявила, что хочет пообщаться с Эриком.

— Он слишком занят, — соврал Стайл.

— Почему бы мне не поговорить со своим психотерапевтом? — настаивала Анна.

— Он уже давно не твой терапевт.

Тут вмешался сам доктор Фромм. Он успокоил Стайла, похлопав по плечу:

— Не бойся, старик, твоя жена меня не обидит.

Помещение с саркофагом было для Анны такой же комнатой Синей Бороды, что и для Киры. Эрик отвел гостью на верхний этаж, в небольшую кухоньку, которой пользовались лаборанты, изредка помогавшие Гору. Фромм угостил даму кофе, а потом и бренди.

Между угощениями гостья завела разговор.

— Моя девочка попала в переделку?

Эрик медлил с ответом, и Анна продолжила:

— У папы есть уши в полиции. И не только там. Вы же не думали утаить что-то важное.

— Если вы затеяли возню вокруг опеки, то поздно спохватились. Ты сама от нее отказалась много лет назад, и любой суд…

Анна выставила вперед руку, будто отгораживаясь. С мгновенным опозданием Эрик понял, что это был знак примирения. Не слишком-то удобно жестикулировать, сидя в тазике.

— Я просто хочу убедиться, что с девочкой все в порядке.

— Ты сама видела, что она жива и здорова.

— Физически, да. Вы опять совершили привычное маленькое чудо, — Анна протянула Эрику опустевший бокал, и тот вернул его полным. — Но ее психическое состояние…

— И что с ним, по-твоему?

— Ты мне скажи, психоаналитик.

— Сама знаешь, я не стану раскрывать врачебные тайны. Твои я хранил и от прессы, и от папеньки, и от мужа.

— Ну конечно, Стайл прямо-таки извелся, пытаясь у тебя все выпытать, — пустила шпильку Анна.

— Не извелся, факт. Зато Август меня осаждал с редкой настойчивостью. И не только он. Чертов Каро так и вился надо мной.

— При чем тут Каро? Я — мать, имею право знать, что за демоны живут у нее в голове.

— Ее демоны под защитой врачебной тайны.

— Ты мне должен, — вкрадчиво сказала Анна.

— За что же? — искренне удивился Эрик.

— Ты предал меня десять лет назад. Как психолог, как доктор, как друг. Просто бросил в тот момент, когда мне было особенно тяжело.

— Я был не слишком хорошим психотерапевтом и уж вовсе тебе не помог, я-то знаю.

— Ну и что? Ты был мне нужен, но ушел к Стайлу. Ты — мой должник, Эрик. И ты не сможешь отказать матери, которая заботится о здоровье дочери. Да, у меня не вышло стать хорошей мамой. И все равно я волнуюсь.

— Ну ладно, ладно, — сдался Эрик. — Что конкретно ты хочешь узнать?

— Лиза не способна общаться с людьми, кроме как через сеть. Стайл ведь так считает?