куб, зданию, он жалел, что не может вернуться в тот же сон и снова быть со своей семьей. Все казалось таким реальным. Почему он не ценил те счастливые моменты, когда они случались?

Артур побродил по WHSmith и купил «Дейли мейл», а потом кофе в картонном стаканчике из автомата на улице. У кофе оказался землистый привкус. В вестибюле звенели игровые автоматы, мигали разноцветные огоньки и звучала веселая электронная музыка. В воздухе ощущался запах жареных луковых колечек и отбеливателя. Он бросил стаканчик с недопитым кофе в мусорную урну и пошел в туалет.

Вернувшись к машине, он оказался наедине с Натаном.

Парень снова сидел, положив ноги на приборную панель и демонстрируя молочно-белую лодыжку. Артур расположился на заднем сиденье и раскрыл газету. В ближайшую пару дней ожидалось наступление сильной жары. Май обещал стать самым жарким за последние десятилетия. Вспомнив о Фредерике, он подумал, что на два дня влаги ей должно хватить. Натан достал из пачки очередную желтую чипсину и, похрустев ею рекордно долгое, по мнению Артура, время, наконец изрек:

– Так вы с моей мамой, ну, это… сами знаете…

Артур подождал, но продолжения не последовало.

– Извини, я…

– Вы и мама. Вы, ну, знаете… – Он повернулся к Артуру и с нарочито аристократическим акцентом добавил: – Вы встречаетесь?

– Нет. – Артуру стоило немалых усилий не выдать смешанного с ужасом изумления. Интересно, с чего бы это у Натана завелись такого рода мысли? – Конечно нет. Мы просто друзья.

Натан кивнул с видом человека, умудренного жизненным опытом.

– Так у вас в гостинице отдельная комната?

– Разумеется, отдельная.

– Просто подумал…

– Мы только друзья.

– Я заметил, что она готовит вам разные вкусности – пироги и все такое. Другим – только сладкое.

Другим «пропащим». Мистеру Флауэрсу, у которого не все в порядке с головой. Затворнице миссис Монтон и прочей компании.

– Я очень благодарен твоей маме за то, что она делает для меня. У меня было трудное время, и она крепко помогла. И, знаешь, я не любитель сладкого.

– Ну да. – Натан дожевал последние чипсы, сложил пустой пакетик и положил между верхней губой и носом, изобразив усы. – Моя мама помешалась на помощи другим людям. Прямо-таки святая.

Артур так и не понял, было это сказано с сарказмом или нет.

– Ваша жена. Она ведь умерла, да?

– Да, умерла.

– Паршивое, должно быть, дело, а?

В первое мгновение Артур едва сдержался, чтобы не вскочить, перепрыгнуть на переднее сиденье и вырвать свернутый в трубочку пакетик из-под носа у мальчишки. Как легко молодые относятся к смерти. Словно это некая далекая страна, куда они никогда не попадут. И как он смеет так пренебрежительно отзываться о Мириам. Артур вцепился ногтями в кожаное сиденье. Чувствуя, как вспыхнули щеки, он повернулся к окну, чтобы не встретиться с Натаном взглядом.

Какая-то женщина в черной футболке с изображением барсука тащила через парковку хнычущую дочку. Девочка сжимала в руке пакет «Хэппи-мил». Из красного «Форд-Фокуса» вышла еще одна дама, постарше, и тоже начала кричать, указывая пальцем на пакет. Представители трех поколений одной семьи спорили из-за гамбургера.

Не ответить на реплику было бы грубостью, но расписывать свои чувства Артур не стал.

– Да, паршивое, – подтвердил он, не заметив, что перешел на язык Натана.

– Ну вот и все. – Передняя дверца распахнулась, и Бернадетт поставила на пол несколько полных пакетов, после чего попыталась втиснуться сама. – Мы готовы? – спросила она, защелкивая ремень безопасности.

– Что у тебя там, мам?

– Ничего особенного. Несколько журналов, сок, вода и шоколадки в дорогу. Вы с Артуром можете проголодаться.

– Я думал, у тебя продукты в багажнике.

– Знаю, но свежий запас никогда не помешает.

– Может, как заселимся в гостиницу, выпьем чаю, – предложил Натан. – Будем там через час.

Артуру стало не по себе. Бернадетт определенно пыталась угодить.

– Вообще-то я бы немного перекусил, – сказал он, чтобы поддержать ее, хотя вовсе не хотел есть.

Бернадетт вознаградила его теплой улыбкой, большим батончиком «Твикс» и двухлитровой бутылкой кока-колы.

В комнате, которая досталась ему в гостинице, едва хватало места для односпальной кровати, расшатанного шкафа и стула. В углу приютилась самая маленькая раковина, которую он когда-либо видел, с кусочком мыла размером с маленький шарик моцареллы. Туалет и ванная (как сообщила ему хозяйка) находились этажом выше. Никаких ванн после девяти вечера не разрешалось, а при смыве унитаза полагалось спускать только полный бачок, иначе содержимое не смылось бы до конца.

Артур так и не смог вспомнить, когда в последний раз спал на односпальной кровати. Непривычно узкая, она как будто подтверждала его статус вдовца. Постельное белье, впрочем, было чистое и свежее, и он, присев на край кровати, посмотрел в окно. По подоконнику расхаживала чайка, а за дорогой виднелся симпатичный парк.

Бывало, они с Мириам, добравшись до номера в гостинице, первым делом выпивали по чашечке хорошего чая и оценивали печенье, выложенное хозяином или хозяйкой для гостей. Заведение, вовсе не предлагавшее бесплатного угощения, получало большой жирный ноль. Простое злаковое удостаивалось двух баллов. С заварным кремом оценивалось на «четверку». Бисквитное со сливочным кремом, первоначально получившее от Артура «пятерку», впоследствии, когда он научился ценить его, подросло до отметки в шесть баллов. Любое печенье, имевшее вкус шоколада, но не содержавшее его, заслуживало восхищения. Еще выше в рейтинге стояло шикарное печенье, обычно предлагаемое крупными гостиничными сетями – лимонно-имбирное или с шоколадной крошкой, – которое дотягивало до «восьмерки». Чтобы получить высшую оценку, печенье должно было быть домашнего приготовления, и такое попадалось очень редко.

В данном случае гостей ждала упаковка с двумя имбирными орешками. Сами по себе они были вполне приемлемы, но при виде этой парочки в одной упаковке у Артура дрогнуло сердце. Он достал один орешек, пожевал, затем свернул пакет и положил обратно на поднос. Оставшийся имбирный орешек предназначался Мириам. Артур так и не смог заставить себя съесть его.

Они договорились встретиться втроем за ужином в ресторане внизу. До назначенного времени оставалось еще два часа. Обычно они с Мириам надевали куртки и отправлялись на прогулку – осмотреть окрестности, сориентироваться и спланировать программу следующего дня. Выходить один Артур не хотел. Открывать что-то в одиночку – ну какой в этом смысл? Глядя в окно, он увидел направившегося к парку Натана. Одну руку парень держал в кармане, в другой у него была сигарета. Интересно, подумал Артур, знает ли Бернадетт об этой дурной привычке сына?

Он достал из кармана коробочку и открыл ее на подоконнике. Даже привыкнув к браслету, он никак не мог связать его с