что ждет меня в следующий момент. — Послушная девочка.

— Не разочаруйте меня, Максим Викторович, — мой голос стал хриплым, и не совсем понятно, от чувств или от того, как я ощущаю, как он избавляется от одежды. Кажется, он достал презерватив из кармана брюк, разрывая его весьма шумно.

Гордеев наклоняется, прикасаясь своим прочным животом к моей спине, упираясь кулаками в сидение дивана перед моим лицом… Как в моих мыслях, когда он смотрел на мою коленку, поднимая взгляд и заостряя внимание на моих глазах, рассматривая лицо, и снова опуская взгляд на ноги.

Вместо какого-либо возможного ответа, он подбирает меня за бедра и с остервенением входит, выбив из горла сдавленный вскрик, заставляя стискивать связанные руки в прочные кулаки. И с непривычки все кажется совершенно искрящимся и наэлектризованным, оттого прекрасным до сумасшедших спазмов…

Он знал свое дело. Жарко, пылко, уничтожающе извращенно… Максим дарит мне возможность понять, что ничего подобного в моей обыденной жизни больше не случится, и Господин Гордеев то самое идеальное совершенство, которое увидеть и прочувствовать дано не каждому.

Господин Гордеев запретный плод для многих, но только не для меня. Только не этой ночью…

Часть 2. Статья и последствия

Следующая неделя. Четверг. День выпуска журнала «Мэрилин» № 213. Вечер.

До позднего вечера сижу в офисе, оставшись одна на этаже, несколько раз перечитывая свою статью в некой легкой эйфории, которая даже не угасала к наступающей ночи. Онлайн-журнал на нашем сайте очень крутая штука… И если раньше я могла внести некоторые правки в текст, то сейчас просто наслаждалась этим триумфом.

Сегодня я получила по ушам от босса, который в ярости метался по отделу, называя меня бесстыжей провокаторшей, и что, несомненно, уволит меня через корпоративную почту, если он увидит меня в течение этого дня. И пока шокированные читатели обрывали телефоны, забрасывая комментариями все социальные сети, поднимая на уши весь отдел, я перебралась до окончания рабочего дня к своему другу — Артему Морозову, пересиживая бурю с пончиками и ароматным кофе.

Только после шести часов вечера удалось вернуться за свой стол, принявшись за работу, которую я игнорировала всю неделю.

Перед выпуском журнала, мой хороший, нет, лучший друг — Артем Морозов, главный верстальщик — разместил другую статью в утвержденную версию журнала. Мою настоящую статью, от которой Игнат Ростиславович побледнел и до полудня не выходил из кабинета, разговаривая с руководством.

Но, сколько бы раз я ни прочла бесстыдную статью — я не могла насладиться тем чувством, что грело в груди… И к сожалению, не только в груди. Меня тянуло увидеть его лицо, когда бы он прочитал самые откровенные слова и даже предложения, посвященные известному и всеми любимому Максиму Викторовичу Гордееву. Нет, там не было ложи… Только немного фарса, щепотку утрирования ситуации и совсем ложечку измывательства за мое самое сложное интервью с последствиями.

Еще перед тем, как стало светать, я ушла из гостиницы, но пришлось терпеливо ждать, когда мужчина крепко уснет. Не отпускал до последнего и думаю, готов был разделить со мной завтрак… Но я решила не усложнять наши отношения, поэтому побыстрее привела себя в порядок и выпорхнула из номера. Охранник — Игнат, чье имя мне запомнилось только из-за тески с моим начальником, отдал мне вещи и провел к выходу под гнетущим взглядом. Не удивлюсь, если он зашел в номер Максима Викторовича и проверил его пульс после моего ухода. Я мысленно усмехнулась, ведь так, как потел Гордеев, должно быть. он действительно был в бессознательном состоянии.

Я помню, как пришла домой, и все было вполне нормально, только тяжелая усталость и невыносимая неспадающая нега между бедер… А вот утром начался действительно кошмар, когда я едва смогла свести колени. Все воскресенье я пролежала в кровати с ноутбуком, делая наброски статьи.

— Эй, белка в шустром колесе, домой собираешься? — послышался насмешливый голос за спиной, и я крутанулась на своем мягком стуле, увидев в проходе усмехающегося босса.

— Новое прозвище? — у Игната Ростиславовича есть дурная привычка — называть всех по обстоятельству. Из-за моей шустрости перед последним выпуском журнала, он прозвал меня белкой, имея в виду все худшее в этом животном.

Раньше он обращался ко мне строго Соколовская — после случая, когда я заставила своей статьей подать на наш отдел в долгое судебное разбирательство. Топ-модель, у которой я умудрилась взять интервью с диктофоном и камерой, вела себя откровенно, и даже признавала свое превосходство, оскорбляя меня, а мне легко удалось воспользоваться таким скандальным материалом в общем доступе. Я знала, что нас оправдают. А даже если не знала, то какая разница? Нас же оправдали…

— Такой проказнице, как ты — мало моих прозвищ. Здесь нужно преподать урок, но угрозы на тебя тоже не действуют, как и лишение премии, — недовольно повысит тон мужчина, строго взглянув на меня, поправив галстук. Я поднялась со своего рабочего места, настороженно разглядывая начальника.

— Вы сняли меня с премии? — кажется, я поперхнулась своими же словами. У меня было слишком много планов на такие премии, ведь если я производила впечатление читателей, мне выделялись очень и очень крупные премии. Я нацелилась на поездку в Грецию…

— Тебе это никак не помогло. Проходили уже. Так что нет, белочка, твое колесико еще крутится у меня в отделе и свои премиальные можешь с завтрашнего дня забрать в бухгалтерии. Нечасто встретишь такую журналистку, как ты.

— Значит, вы одобряете мою статью? — улыбнулась я, сев обратно на стул. Игнат Ростиславович пошел ко мне, чеканя свои шаги.

— Будь так, меня бы отчитывали не меньше, чем я тебя сегодня. Но признаю, это было… Сногсшибательно. В прямом смысле у меня подскочило давление, как только прочитал твою пакостную статью, — передернул плечами мужчина. Мысленно, я довольно погладила себя по головке, ведь выпросить комплимент или же одобрение у этого начальника было практически невозможно, тем более для меня!

— Это было, по правде говоря, самое ужасное интервью в моей жизни…

— Гордеев соблазнял мою работницу? Я не удивлен, — покачав головой, босс оглядел мой беспорядок на рабочем столе.

— Нет! Просто он… Почти чист, не считая того, что спит с проститутками и обладает сильным мышлением. Кто в наше время из знати не нанимает шлюх? Но вот ведет себя ужасно, наглый паршивец… — задумалась я, потупив взгляд, вспоминая, каким горячим был этот самый паршивец.

Стоп, вот здесь точно стоп! Было и было, главное, чтобы не узнал Игнат Ростиславович, иначе мне крышка. Да и вообще… Если узнает кто-либо — мне