Фил и Рико обменялись взглядами, и оба пожали плечами.

Через пять минут раскрылся внешний люк, Мак-Кейд встал на трап, и сразу же дикий вой огласил окрестности. Его производил бравый лакорский унтер-офицер, под мышкой которого было зажато какое-то давно издохшее животное. Поочередно то вдувая воздух в ноздри несчастной твари, то сжимая ее раздувшиеся бока, он извлекал звуки, очень похожие на рев домашней кошки, которой наступили на хвост.

Сэм догадался, что это — лакорская музыка. Он даже заподозрил, что это гимн самого Лифа, и замер по стойке «смирно». Увидев такое, Рико и Фил последовали его примеру.

«Кошачий концерт» длился довольно долго, то затихая, то возобновляясь с новой силой в зависимости от ловких движений неутомимого унтер-офицера, пока наконец не завершился последним душераздирающим воплем.

И тут же вперед выступил сплошь увешанный медалями офицер, отвесил церемонный поклон и произнес:

— От имени короля Лифа, спасителя нашего мира, защитника невинных, подарка богов, приветствую вас! Я — майор Рола. Разрешите нам сопровождать вас, дабы мы могли доставить вас к королю.

Подобно большинству лакорцев, Рола прекрасно говорил на космическом эсперанто. Невольничьи рынки привлекали на планету нескончаемый приток инопланетных посетителей, и это, да еще стремление лакорцев подражать во всем людям, привело к тому, что высший класс говорил на эсперанто так же бегло, как и по-лакорски. Некоторые даже предпочитали его родному, к вящему неудовольствию приверженцев старых обычаев.

Сэм посмотрел на Рико и Фила, поднял бровь, словно желая сказать: «А я что говорил?!» — и снова повернулся к майору Роле. Тот низко поклонился. На Лакоре очень почитались феодальные традиции вкупе с пышными титулами и учтивыми манерами.

— Благодарю вас, майор! Мы польщены оказанной нам честью. Прошу вас указывать дорогу, — в тон майору ответил Мак-Кейд.

Они сели в вездеход, их машина заняла место во главе процессии, эскорт перестроился и в сопровождении кавалерии двинулся на север, подтверждая известную аксиому о том, что «кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая».

Во время тех недолгих мгновений, когда Сэма не бросало из стороны в сторону, он ухитрялся глядеть в смотровые щели. Мало что изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз.

Все лакорские жилища строились на сваях. Так они меньше страдали от наводнений. Большинство домов были круглыми с куполообразными крышами. Секции кровли крыши крепились шарнирно, чтобы их можно было раскрыть в редкие часы, когда светило солнце.

Популярнее всего здесь были автомобили-амфибии. Они попадались повсюду. Ярко раскрашенные устройства с толстенными шинами и помятыми кузовами, половина из них с ревом носилась во всех направлениях, другая стояла рядом с гниющими лодками, которым они пришли на смену.

Улицы были проложены абы как. По большей части их прокладывали там, где было легче, или вдоль старой системы каналов, ныне забитых доверху мусором и заросших водорослями.

Это обстоятельство ничуть не смущало водителя их вездехода, который, исповедуя принцип прямолинейности в движении, смело направлял машину во все каналы, кроме самых глубоких.

Кроме каналов, маршрут пролегал по самым оживленным проездам, по каким-то задворкам и через по меньшей мере одно болото, пока наконец машина не выехала на обширную поляну.

Центр поляны был обнесен частоколом, за которым возвышалось самое огромное бревенчатое строение, какое Мак-Кейд когда-либо видел. Оно было необъятным, занимало тысячи квадратных футов, и, как и все другие постройки, стояло на сваях. Ворота распахнулись, чтобы пропустить вездеход.

— Что ж, вот и дворец, — с гордостью сказал майор Рола, когда вездеход остановился так резко, что всех бросило вперед. — Изумительно, не правда ли?

Сэм осмотрел грязный двор, домашних животных, копавшихся в углу, и кивнул.

— Несомненно, — сухо произнес он. — А налогоплательщики не жалуются?

— Не-а, — доверительно протянул Рола. — А с чего бы им жаловаться? Деньги поступают не от них, а от работорговли.

Эти слова лакорца сразу же заставили Мак-Кейда забыть о всех своих «туристских» настроениях и напомнили ему о его деле. О Молли и о других детях.

Дверь с шипением отъехала в сторону и впустила в машину душный влажный воздух. Мак-Кейд встал со словами:

— Спасибо за поездку, майор! Пойдемте же к королю.

После короткого перехода по грязному двору они вошли в большую дверь и попали в приемную. Она была огромной и, если не считать грязного пола, безукоризненно чистой. Вдоль каждой стены зала стояло по три охранника. Они вытянулись по стойке «смирно», вперед вышел совсем молоденький офицерик и распорядился:

— Люди должны сдать свое оружие. Этот мохнатый тоже.

Мак-Кейд помедлил, оглядывая лакорца с ног до головы. Ему не хотелось расставаться с пистолетом, особенно в таком скользком месте, как Лакор, да еще отдавать его в руки этого шута в потешном мундире.

Но ему нужно было содействие Лифа, а даже самый благородный монарх может расстроиться из-за потери своего офицера и найти способ выразить свое недовольство.

Заметив дерзкий взгляд человека, взгляд, в котором не было ни капли уважения, офицер потянулся к заткнутому за пояс нейрохлысту. Пяток ударов поставит этого человека на место и восстановит достоинство лейтенанта.

Майор Рола раскрыл было рот, чтобы остановить стража, но в это время прозвучал еще один голос:

— Отставить, лейтенант!

Офицер немедленно вытянулся в струнку.

Роскошно одетый лакорец, вошедший в приемную, был приблизительно на фут ниже Мак-Кейда. По понятиям своей расы он отличался недюжинной красотой. Сэм узнал короля Лифа.

У него был высокий выпуклый лоб, умные глаза и широкий рот с толстыми губами. Лицо лакорца расплылось в улыбке, очень похожей на человеческую, и он сказал:

— Приветствую вас, сэр рыцарь! Сквайр Рико, сквайр Фил, добро пожаловать в мое скромное жилище.

Повернувшись к незадачливому лейтенанту, Лиф нахмурился.

— Хотя я ценю рвение, с которым вы несете свою службу, я рекомендую вам проявлять больше такта, особенно при общении с такими людьми, как эти. Любой из них мог уничтожить вас и всех солдат еще до того, как вы вытащили бы из-за пояса эту дурацкую дубинку. Это не рабы, которых можно безнаказанно оскорблять! Отправляйтесь в казарму и хорошенько подумайте об этом.

Мак-Кейду показалось, что он заметил на лицах солдат затаенную радость, когда лейтенант вышел из комнаты.

Лиф приблизился к гостям, пожал им руки на человеческий манер и, понизив голос, произнес:

— Еще раз добро пожаловать. Представляете мое удивление и радость, когда станция орбитального контроля сообщила мне, что вы собираетесь произвести посадку!