— И давно он здесь?

— Вот уже пять месяцев. Но вы не волнуйтесь — большинство выписывается гораздо быстрее.

Я киваю:

— Есть что-нибудь еще, что я должен знать?

Девон оглядывает комнату:

— Здесь все сделано, чтобы было удобно. Все учтено. Лысого парня зовут Дуайт. Если он заговаривает об аммиаке, это может означать приближение приступа. Так что слушайте внимательно.

— Непременно.

— Вот ваша комната. — Санитар открывает дверь и предлагает войти.

Стандартная больничная палата с приподнятой кроватью, столиком на колесах и маленьким туалетным столиком в углу. Телевизора нет, но в столешницу вмонтирован радиоприемник с часами. Я никак это не комментирую.

— Ну, все нормально? — спрашивает Девон.

— Отлично.

Нужно избавиться от приемника, но в остальном здесь неплохо.

— К обеду вы немного опоздали, но, если хотите, найду что-нибудь перекусить.

— Спасибо, не надо. Я в порядке. Увидимся.

— Я скоро уйду, — сообщает Девон, — но если передумаете, то ночной дежурный поможет. Окна у вас, к сожалению, нет, но тут только…

Внезапная невыносимая боль валит меня на пол. Я скрежещу зубами и сжимаю голову. Девон издает низкий электронный гул. Он опускается рядом со мной на колени:

— Майк, дружище, что с вами? — Из него снова исходит гул.

— Уходите! — Боль ослепляет, голова словно распухает и сжимается одновременно, обминая мой несчастный мозг, будто тесто. Из Девона снова исходит гул. Я отталкиваю его, забиваюсь в угол. — Не прикасайтесь ко мне!

Голова раскалывается. Сейчас череп треснет, как яичная скорлупа. Сильнее сжимаю его, отчаянно пытаясь удержать на месте отдельные части. Гул повторяется, на сей раз громче, и я кричу, чтобы хоть как-то заглушить его.

— Майкл, перестаньте! — испуганно восклицает Девон и рысцой покидает палату.

Не покидаю угол, пока все не возвращается в норму. Череп не взорвался.

— Новенький… — Голос идет от двери.

Поднимаю голову. Дверь закрыта.

— Эй, новенький, ты спишь?

— Кто там?

— Толкать санитара — не самый лучший путь к свободе.

— Я не хотел. Он… — Девон гудел. — Санитар напал на меня.

— Ты ведешь себя как идиот, а они не любят выпускать идиотов.

Поднимаю голову. Как зовут этого типа — того, что я видел в коридоре?

— Ты Стив?

— Они постоянно наблюдают за нами, — продолжает голос. — Постоянно.

— Врачи?

— Безликие люди. — Невидимка переходит на чуть слышный шепот.

Ползу по скользкому линолеуму в сторону двери. В конце коридора затихают быстрые шаги. Когда распахиваю створку, никого нет.

— Стив! — зову громким шепотом.

Никакого ответа. Выглядываю в коридор. Бросаю взгляд в сторону телевизора на дальней стене общей комнаты. У сестринской роятся люди. Проскальзываю назад в свою палату и закрываю дверь.

Кто-то пытается меня предупредить, а это означает, что не я один знаю правду. Не думаю, что это Стив. Входит ли больница в План? Персонал — равноправные участники или просто пешки?

Кем бы ни был этот неизвестный, он прав: безликие здесь. Они каким-то образом, может быть с помощью томографа, внедрили что-то мне в голову и теперь по своему желанию щелкают выключателем, а я вижу, слышу и делаю то, что им нужно. Даже если удастся выйти отсюда, все равно останусь пленником.

Необходимо разобраться, как эта штука действует и как они находят меня.

Стаскиваю с кровати одеяло, накрываю радиоприемник. Теперь, когда их датчики заглушены, протягиваю руку за туалетный столик и выдергиваю вилку из розетки — аппарат полностью нейтрализован. Да, но у многих таких приемников с часами есть батарейки, которые позволяют ему работать и при вырубленном электричестве. Хватаю край одеяла, делаю глубокий вдох и сдергиваю его. Цифровое табло больше не светится — батареек нет.

Правда, батарейки могут питать только приемник, чтобы не тратить энергию на часы.

Нужна вода. Со стаканом воды я мог бы закоротить цепь. Что скажут врачи? Они знают про слежку? На всякий случай набрасываю одеяло на часы и оглядываю комнату в поисках камер. Найти ничего не удается.

— Майкл? — Громкий голос заставляет меня развернуться.

Это снова Девон. С доктором Литтлом и еще с одним санитаром. Меня застали врасплох, я смущен и напуган. Известна ли им цель моих поисков?

Доктор Литтл выходит вперед:

— Майкл, как вы себя чувствуете? Девон сказал, что у вас случился приступ.

Бросаю взгляд на Девона — ведь это он был причиной моего приступа. Они что, пытаются таким образом завоевать мое доверие или и в самом деле ничего не знают? Может быть, и у Девона какой-то имплантат, и санитара используют, чтобы следить за мной?

— Майкл? — повторяет доктор Литтл.

— Я себя отлично чувствую, — отвечаю быстро. То, что со мной сделали, — не выдумки, боль была вполне реальной, но я им об этом не говорю. — Это было… Так, ерунда.

— Вы толкнули Девона, — строго произносит доктор Литтл. — Думаете, такое поведение приемлемо?

Сердце замирает.

— Нет, сэр.

— Мы вас развязали, несмотря на вспышки насилия. Ведь вы обещали, что ничего такого больше не случится. Хотите, чтобы вас снова связали?

— Нет, сэр, не хочу. — С трудом глотаю слюну, стараясь не смотреть на Девона. — Просто… Больше этого не случится.

— Вы уж постарайтесь, — говорит доктор Литтл, на его лицо возвращается улыбка. — Рад, что между нами есть взаимопонимание. Если уж я здесь, вам будет приятно узнать, что у вас посетитель. Вернее, запрос на посещение. Я ей сказал, что вечерние визиты к нашим пациентам запрещены. Она вернется утром, как только мы снова откроемся.

— Кто?

— Ваш друг.

Люси пришла сразу после завтрака. Овсянка, яблочный сок и локсапин, подали это на подносе, который привезли на массивной пластмассовой тележке — настоящий шкаф на колесах. Думаю, что и сам бы в ней поместился. Если бы удалось незаметно забраться внутрь, то можно было бы просидеть там тихонько и дождаться, когда меня вывезут на свободу.

— Майкл! — Люси бежит по общей комнате, хватает на миг за руку, потом обнимает и прижимается всем телом.

Закрываю глаза и чувствую биение наших сердец. Люси целует меня в ухо, и я кожей ощущаю ее слезы.

— Ах, Майкл, Майкл, — всхлипывает она. — Извини. Я приехала, как только узнала.