– Получается, что ты спровоцировал их? – спросил Меркулов.

– Нет, я вызвал огонь на себя. И теперь уже они от меня не отстанут. Что и требовалось доказать.

– Типичное мальчишество, – подвел итог Меркулов.

– Ты не прав, Костя. Это – тактика. Раз Остапенко клюнул, значит, документы, компрометирующие его, все-таки есть! Я же сказал журналистам, что Арбузов их лично видел. За что он и поплатился головой.

– Но сейчас это тебе зачем, когда дело раз и навсегда закрыто?

– Оно просто не может быть закрыто, тут ты, Костя, не прав. А вот что бывшие компаньоны старательно обрезают все концы – это видно. Убирают же всех причастных! Всех, кто хоть раз прикоснулся, даже следователей, которые проникли в их тайны.

– Получается, что на очереди – ты! – резко сказал Меркулов.

– Не исключаю. Но думаю, что информация им нужна больше, чем жизнь какого-то там «важняка». На этом я и построил расчет.

– Нет, такой вариант нас с Грязновым не устраивает, – категорически помотал головой Меркулов. – Подтверди, Вячеслав!

Грязнов неопределенно пожал плечами, чем вызвал новую волну раздражения у Кости.

– Ну раз вы оба такие умные, а я у вас, стало быть, отпетый дурак и ретроград, то придется применить силу. Слушай, Турецкий, внимательно. Решение окончательное и больше обсуждению не подлежит. Никакие банки и охранные агентства, никакие самостоятельные дела с сегодняшнего дня тебя, Саня, не касаются. Это – приказ! Но зато у меня есть для тебя достойное и важное дело, которым ты с завтрашнего утра и займешься. Работа, честно говорю, нелегкая и вдобавок – пыльная.

– Это еще что? – пробурчал Турецкий.

– Архив.

– Что-о? Какой архив?

– Наш, Саня. Прекрасное место для досужих размышлений. Завтра с утра зайдешь ко мне и получишь конкретное указание, что надо найти и где примерно. Несколько важных документов и еще кое-что – по мелочевке.

– Ты смеешься? Да мне проще уйти из Генпрокуратуры! – И подумал: а что, чем не повод?

– Ни в коем случае! Кстати, приказ на этот счет ты прочитаешь первым. И еще деталь. Завтра к тебе зайдет практикант. Начинай вводить паренька в курс наших дел. Учи смену.

– Ты решил всерьез похоронить меня? – Турецкий вдруг понял, что его реплика прозвучала весьма двусмысленно, просто Костя не догадывается.

– Напротив! – улыбнулся Меркулов. – Я пытаюсь спасти твою жизнь. Избавить тебя от острой необходимости совершать глупые и опасные поступки. Подтверди, Вячеслав.

И опять Грязнов неопределенно пожал плечами. И собственные ногти стал пристально рассматривать. Манера у него в последнее время, вишь ты, такая появилась. Как у того колхозного председателя из старого анекдота, который во время заседания в райкоме партии, где его «чистили» за непослушание, все какие-то движения ладонями делал. Вот озадаченный секретарь райкома его и спрашивает: чего ты, мол, изображаешь, тут серьезный вопрос, а ты… А я, говорит, никак не пойму, каким же это образом ежики совокупляются? И так иголки, и так… Вот и Вячеслав со своими ногтями…

Не дождался поддержки Меркулов, в который уж раз нахмурился и сурово заметил:

– Между прочим, не ты один у нас такой недоступный! Уже по всем отделам розданы практиканты. Так что принимай молодца. Пока не поздно… Все, свободны… Кстати, – остановил он их уже возле двери, – а где ты вчера весь день был?

– Отсыпался дома, – хмуро ответил Турецкий.

А Грязнов добавил, поняв по-своему:

– Пока мы нынче с Сукромкиным разобрались… Потом подвалы обследовали, криминалист гильзы собирал, следы там всякие, то-се, потом труповозку вызвали, ну ты сам понимаешь, Костя, забот хватало… Да и он тоже. Дырка-то в палец! Так что во второй половине дня только и закончили.

– Понятно. Мог бы доложить! – крикнул вдруг и махнул рукой – иди отсюда!

Грязнов с Турецким вышли.

В приемной Меркулова вместо привычной Клавдии Сергеевны сидела какая-то новая девица. Она с любопытством посмотрела на меркуловских посетителей. Грузный рыжеватый генерал милиции хоть и не старый еще, но какой-то усталый, что ли, и равнодушный. Прошел, даже глаз на нее не кинул. А ведь было на что посмотреть, она-то уж хорошо знала. И второй – о нем успела услышать – высокий, крепкий, сразу видно, но тоже чем-то озабоченный или даже разозленный, этот скользнул по ней почти невидящим взглядом, скривил губы и что-то почти на ухо сказал генералу. Тот громко и презрительно хмыкнул и осуждающе покачал головой. Так и ушли. И не посмотрели. Обидно. Про этого длинного, Турецкого, ей уже сказали, что он еще совсем недавно ни одной симпатичной женщины не пропускал. Такой ловелас! И ведь что поразительно: не отказывали! Это ему-то?! И секретарша, как только что тот генерал, презрительно пожала своими восхитительными, в этом-то она была абсолютно уверена, бархатными плечиками…

– Да, брат, устроил нам Костя разгон, – идя по коридору, сказал наконец Грязнов, подведя этим черту под «беседой» в кабинете заместителя генерального прокурора.

– Нам… скажешь тоже! – фыркнул Турецкий.

– Ну да, ты ж у нас один такой… решительный… А я с ним уже с утра душеспасительный разговор имел. Когда прикрывал тебя. Ни спасибо, ни… Как же, дождешься тут от вас!…

– Ладно, Славка, не рычи. Я сейчас думаю о другом. Никакие Костины потуги закопать окончательно это дело положительного, в смысле желаемого им, результата не дадут. Поздно. Волна уже пошла.

– Да чего ты на него тянешь? Он, что ли, всему причина? Повыше такие вопросы решаются. Ты же сам слышал…

– Это неправильно.

– А кто возражает?

– То-то и оно, Славка, что никто уже не возражает. Прошло время «большого хапка», начинается время «равнодушного молчания».

– Ну а раз сам же и знаешь, так какого же… извини? Совесть, долг! Кончай ты с этой тряхомудией! Никто уже давно никому ничего не должен! И точка. А что люди гибнут, так опять же твои слова – такая наша работа. Всегда было и будет. И нечего воздух зря сотрясать. Tы вот лучше послушай. Я тут одну тачку присмотрел! Ох, Саня, скажу тебе! Ну просто слов нет! До конца этой недели, я думаю, мы ее обязательно хорошо обмоем. Нет возражений? Чтоб широко, по-нашему.

– Еще дожить надо, – вздохнул, думая о своем, Турецкий, чем почти оскорбил друга.

– Да ты чего? – выпучил тот глаза. – Как это – дожить? Тебе ж не велено теперь и шага с Дмитровки ступать! Кончай, Саня, со своими действительно дурацкими экспериментами. Ведь нашпигуют, верь слову, еще как нашпигуют! А тебе это надо? Ты чего себе думаешь, измайловские не знают, кто им в подвале «мочилово» организовал? А если даже и не знают, так умные люди подскажут. А Слесарь, между прочим, был у них в большом авторитете.

– Брось ты, – отмахнулся Турецкий, – волков бояться… знаешь?