в начале ночной смены мне стало скучно от идиотски-однообразного труда. С Таней не поболтаешь, она уже ушла. Поэтому я решил разговориться с новым соседом. Звали его Виталя, было ему под полтос, лицо грубое, словно вырубленное из гранита не очень умелым скульптором. Квадрат куар-кода смотрелся на нем очень естественно, органично.

— А вот скажи, Виталя, — спросил я, — тебе нравится твоя работа?

Он ответил не сразу. Минуты через три. Я уже думал, не дождусь, так как ни одна эмоция не отражалась на сером его лице, но он сказал, наконец:

— Да. — И снова замолчал.

— Хорошо, понятно, — ответил я минут через пять.

Ничего другого я и не ожидал.

Пришло вдруг понимание. И оно нехило так подрывало мою неистребимую веру в человечество. Я понял, что они все — роботы. Нет, не киборги Минобороны, наподобие Стаса Михайлова. Эти работяги являлись бездумными машинами, потому что в их мозгах крутилась по кругу одна примитивная программа. Работать. Домой. Жрать. Спать. Снова Работать. И нечеловеческий режим адского труда для них, как само собой разумеющееся.

Чтобы опровергнуть эту чудовищную мысль, во время перерыва в курилке я спросил мужиков:

— Слушайте, а никого тут не напрягает, что мы работаем без обеда?

— Дааа… щас бы рассольничку, а потом пюрешку с котлеткой… — мечтательно произнес один из работяг.

Другой возразил:

— Не трави душу, Степан. А ты, новенький, думай, что говоришь! За такие разговорчики запросто можно попасть в черный список. Был пацан — и нет пацана. А то, ишь, какой барин выискался, обед ему подавай! Будь, как все. Есть охота — отрезал рыбы кусок, в соль макнул и дальше работать.

— А двенадцатичасовая смена? — продолжал я. — Никому не кажется, что это дохуя? А куар-коды?

— Да что ты несешь?! Будь благодарен, хоть такая работа есть!

Дальше я спорить не стал, даже о профсоюзе заикаться не буду, ибо бессмысленно. Кто я такой, чтобы бороться с системой? Тем более, всех все устраивает. Уверен, они еще в очередях бились, чтоб эти куары долбанные выбить. Не хотят жить лучше — ну, и насрать. Главное самому выбраться из этого отстойника!

Но, видимо, кто-то донес на меня начальству. Потому что ближе к концу смены подошел охранник и велел идти к Дмитрию Филимонычу. Хех, ну, теперь-то точно уволят, слава Ктулху. Не обращая внимания на ворчание секьюрити, я отправился сначала в раздевалку. С облегчением зашвырнул в угол поганую робу. Умылся. Однако рыбья запашИна настолько въелась, что не помогало даже хозяйственное мыло. Надеюсь, к возвращению в Схрон эта вонь выветрится. Не хочется видеть гримасу недовольства на личике Лены. А то еще закроет безлимитный доступ к телу.

Я быстро забрал шмотки из шкафчика, оделся. Повесив на пояс револьвер, ощутил мощный прилив уверенности. Ну, теперь поговорим с Филимонычем. Можно даже его нахуй послать. Усмехнувшись, я закурил и последовал за охранником в кабинет лысого сатрапа.

Когда вошли, начальник цеха отложил в сторону комикс про человека-паука и мрачно уставился на меня исподлобья.

— Я гляжу, переоделся уже? Тебя разве кто-то отпускал, Аркадий?

— Да, блин! И так сверхурочно работаю, почти целые сутки! Или что, на третью смену остаться прикажете?! — возмущенно ответил я.

— Ты мне тут поори еще! — рявкнул Филимоныч.

В кабинет заглянул охранник.

— Все в порядке?

— Прикрой дверь, Федырыч, — велел начальник.

— Печать-то мне поставите о медотводе? — спросил я. — Все ж нормально отработал. И это… аванс бы…

Дмитрий Филимоныч с сопением выбрался из-за стола. Массивная, как у моржа, фигура закрыла свет лампочки. Может, пора уже применить револьвер?

— А теперь слушай сюда, Аркаша… — сказал он. — Или, как там тебя зовут на самом деле? Я ведь навел справки через комендатуру. Никакого Аркадия Скворцова в городе не числится.

— Это, наверно, какая-то ошибка. — Я отступил на шаг.

— Еще и смуту наводишь среди рабочих! И куар-кода у тебя нет! Откуда ты? Партизаны? Сопротивление? Сектанты? Ну?

Начальник попытался ухватить меня за ворот, но я отскочил, опрокинув стул. Задрав пальто, выхватил пушку.

— Шпиён! — радостно воскликнул Филимоныч. — Как я и думал. Но ты пистолетик-то брось. Наряд уже едет. Да нет же, они уже, наверно, здесь. Лучше сдавайся. На Арене будет хоть какой-то шанс. А будешь сопротивляться, амеры пристрелят, как бешеного пса!

— Заткнись, жирный! — сказал я. — Руки за голову, к стене! Быстро!

— Да пошел ты! Не выстрелишь, кишка тонка, я же вижу! Федырыч! — крикнул он.

И попер на меня, расставив хапалки.

Бах!

Заглянувший охранник с ужасом уставился на залитый кровью пол, по которому катался, подвывая, начальник цеха. Пуля пробила борову ногу. Не жмур, но тоже неплохо. Федырыч еще только тянулся к рации, когда я, перепрыгнув Филимоныча, бросился к выходу. Охранник попытался задержать, но мой быстрый хук слева остудил его планы.

Бля, не поставят штампик в справку! Хреново! Выскочив за дверь, я, как ветер, понесся по коридору в сторону цеха. Где-то там выход наружу. На свободу. Но едва оказался среди шума и вони производства, увидел группу вооруженных янки. Вел их другой охранник, тот, что с усами. Я тут же развернулся, меняя вектор движения.

— Это он! Ловите его, ловите!

— Стоять, сука!

— Брось оружие, ублюдок!

Похрен на ваши вопли. В плен я точно не сдамся! Какой-то рабочий тащился навстречу с полной корзиной рыбьих кишок и прочих внутренностей. Резким толчком я выбил ее из рук, опрокидывая гадкое содержимое корзины на пол. Дальше! Вперед! Топот ног за спиной сменился шлепками вперемешку с отборным матом. Оглянувшись, я лицезрел кучу пендосов, барахтающихся в поганой слизи.

Рабочие тоже пытались меня ловить. Вот один сделал подножку. Прыжок! Удар в лицо отправил пролетария на больничный. Жирная тетка бросилась наперерез. Наверно, рассчитывает на премию? Да вот хрен! Ловкий бросок через бедро, и бабища с визгом улетела в огромный чан с тухлой рыбой. Снова топот ног сзади. Я нырнул в боковой проход между конвейером и ящиками с упакованной сельдью. Группа работяг впереди бросилась врассыпную, увидав мой грозный револьвер. Снова поворот. Направо! Теперь налево! Надо оторваться от погони, вырваться уже из этого затхлого цеха.

Неожиданный удар в спину чуть не сбил меня с ног. Револьвер выскользнул из ладони, отлетев на несколько метров. Развернувшись на месте, я принял боевую стойку и встретился взглядом с Виталей. С невозмутимым лицом он раскручивал над головой черного двухметрового угря. Так вот чем огрел меня, сволочь! Гребанный предатель! Мы же работали вместе!

Выпад! Увернувшись, я метнулся вперед, сокращая дистанцию. Но скользкая рыбина, совершив оборот, мокро ударила с другой стороны. В голове помутнело. Я отлетел