Глеб поравнялся с ним.

– Чего застрял? Силёнок нет назад плыть?

– Найдутся силёнки. А врут, оказывается, что речные в тумане охотиться не боятся.

– Врут?! Охотиться я не боюсь, но у нас с тобой ни луков, ни ножей, ни острог нет.

– Так здесь и зверья крупного нет. Чего бояться?

– Чего? – недоверчиво переспросил Глеб. – А то ты не знаешь, чего.

– Не слыхал я, чтобы хок на Длинном Озере видели.

– А я не слыхал, чтобы кто-то ночью на эту сторону плавал.

Крис переминался с ноги на ногу. Берег был так близко, и чернолист он мигом найдёт. Только туман… но ведь Рита обещала!

– Как знаешь, я рискну.

Он осторожно погрёб к берегу. Глеб ругнулся под нос, поплыл следом.

Берег перед ними изогнулся, образовывая невидимый прежде заливчик. Сразу сделалось мелко, по пояс. Но и туман здесь был гуще.

Лёгкий всплеск раздался впереди. Ещё. Странные звуки. Будто шлепки по мокрой коже и бульканье. Крис замер как вкопанный. Ни один известный ему зверь так не шумит. Оглянулся вопросительно на Глеба, а тот уже медленно пятился, выпучив глаза и прижимая палец к губам: «Сматываемся, пока живы! Это хоки играют!» Бесшумно погрузился в воду и что было силы погрёб прочь от берега.

Крис испуганно присел. Хоки?! Они же видят сквозь туман! От них не спасёшься бегством, тем более, вплавь. Лук нужен и стрелы. Но где их взять?

Странные звуки не прекращались. Но и не приближались. Может, хоки не заметили его? Какая разница тогда, куда уходить с этого опасного места? Туман скоро рассеется, Глеб сбежал, так что можно не торопиться, отсидеться в лесу до восхода солнца. Крис осторожно, стараясь не выдать своё присутствие всплеском – даже дышал через раз, – направился к берегу. Хорошо, кусты камышника начинались от самой воды и были такими густыми, что ничего сквозь них не увидишь. Забравшись подальше в чащу, он перевёл дух.

Чернолист Крис нашёл без труда и к берегу возвращался, сделав большой крюк вокруг облюбованного хоками заливчика. Когда он вышел к воде, туман успел рассеяться, и озеро, золотистое в лучах восходящего солнца, не казалось таким уж широким.

Рита и Глеб ждали его. Вернее, девушка ждала, а у парня при виде вернувшегося соперника лицо вытянулось.

– Ты живой? – Рита бросилась навстречу, помогая выбраться из воды.

– Угу, – промычал в ответ Крис. Не было сил разжать зубы, чтобы выпустить ветку.

– Брось её, я и так тебя выбрала! – Она засмеялась, оглянулась на Глеба: – Так кто здесь трусливый?

Речной ничего не сказал, лишь желваки заиграли под кожей. Молча развернулся и покарабкался вверх по склону.

Праздник закончился. Ещё вспыхивали язычки пламени в груде золы, ещё посмеивались, перебрасывались шутливыми напутствиями парни и девушки, ставшие теперь взрослыми, ещё многих пошатывало после декады любви и моря выпитого жуса. Но Праздник закончился.

О предстоящем разговоре с Джулой Крис и думать не хотел. Знал, что нужно сочинить какое-нибудь оправдание, но заставить себя не мог. Даже когда вёл свою избранницу к зелёнохолмовскому шатру – не мог. А говорить ничего не пришлось. Тэд выскочил навстречу, закричал радостно: «Крис, Крис! Джула согласилась стать моей женой!» Крис рот открыл от изумления, – не могло всё так удачно сложиться! Но радость друга была искренней, и стоящая позади Рыжок улыбалась хоть и с вызовом, но вполне дружелюбно. Он выдохнул облегчённо и принялся знакомить друзей с Ритой.

Лона вышла за парня из соседних Орешников, так что тоже была вполне счастлива. Одному Марику не повезло. Точнее, как сказала сестра, жадность сгубила. Слишком много хорошеньких мордашек было вокруг, слишком много сладких девичьих прелестей захотелось попробовать. Он до последней ночи не верил, что Праздник заканчивается, что пора остановиться. И обнаружил, что выбирать-то не из кого. Оставшиеся без пары девицы были до того несимпатичны, что вести такую жену домой Толстяку самолюбие не позволило. Впрочем, горевал Марик недолго. Они ещё не дошли до Лапников, как он шепнул Крису на ухо: «Ну их, этих писюх! Перезимую у мамы, а там пристроюсь к какой-нибудь вдовушке. Хотя бы к Миле. Видал, какие сиськи у неё? Мя-а-гонькая, наверное!»

От мысли, что его первая женщина возьмёт Толстяка в мужья, Криса покоробило. Всплыли в памяти утро у заводи, влажные прикосновения её тела. Он отказался от Джулы ради Риты и нисколько об этом не жалел. Но от Милы он не отказывался! Во время последней ночёвки в Каменобродье Крис рассказал Рите о намерении взять вторую жену. Та не удивилась и не обиделась – у речного народа были те же Правила, что у лесовиков. Обещала согласиться, если Мила ей понравится.

Зима в этом году выдалась ранняя. Месяц ивибиль не закончился, а на Зелёный Холм уже легли туманы. Плотная грязно-белая пелена рассасывалась хорошо, если к полудню, и вновь начинала сгущаться, как только солнце уходило за горизонт. Женщины целыми днями отсиживались по домам, шили одежду из шкур, что мужья добыли за лето, плели подстилки и покрывала, перебирали запасы. Да и охотники в одиночку не осмеливались наведываться в ближний лес. Зима – сезон Стихии-Воды.

Дом, выделенный Крису и Рите, стоял на самом краю посёлка, у ведущей к роднику тропы. Древняя развалюха пустовала с позапрошлой зимы, молодожёны и не чинили её толком, посчитав это пристанище временным. Зимовать Крис твёрдо надеялся в уютном опрятном жилище Солнышки. А получилось не так. Рита своё согласие дала на третий день пребывания в Зелёном Холме, лишь бы убраться скорее из перекошенной, пропахшей сыростью хибары. Но Мила видеть рядом с собой неожиданную пришелицу с Реки отказалась категорически. Обескураженному Крису объяснила попросту: «Ты её выбрал, может, для тебя так и лучше. Но мне твоя Речная не нравится».

А декадой позже к Миле перебрались жить Тэд и Джула. Это стало неожиданностью для всех в посёлке, в том числе для самого Тэда. Марик поделился с другом своими сомнениями: «За что Молчуну радости привалило – сразу две жены? Сестрёнка ему ещё так-сяк подходит, но Солнышко! С ней Орест не совладал, а Молчун и подавно на сок изойдёт». И Крису выбор Милы показался странным. Но мало ли странностей случается в мире?

А затем стало не до размышлений.

Крис проснулся, едва снаружи начало сереть. Не от унылой этой серости проснулся, – сквозь прорезь окна, затянутую помутневшей от времени плёнкой, утренний свет в дом почти не просачивался, – выработанная за год привычка сказывалась. Полежал немного, собираясь с силами, потом осторожно выскользнул из-под тёплого Ритиного бочка, из-под широкого плетёного одеяла, подаренного мамой. Жена причмокнула во сне, повернулась на спину. Крис представил, как сладко было бы прижаться к её разомлевшему ото сна телу, понежиться… Ничего не выйдет, сегодня его очередь на утреннее дежурство. Робик и Косоглазый уже смену выглядывают.

Он вздохнул, ощупью пробрался к кувшину с водой, плеснул в лицо, прогоняя сонную одурь. Завязал килт, сунул нож в перевязь, натянул пончо, взял приготовленные с вечера лук и колчан со стрелами, осторожно приоткрыл дверь. Туман. Такой же непроглядный как вчера, и позавчера, и третьего дня. Угол соседнего дома еле угадывался тёмным пятном, а за ним – плотная серая завеса. Для охотника вся надежда на уши. Услышать противника легче, чем увидеть.