Галина, любимая!

Пишу тебе в надежде на то, что ты уже в Свердловске. Родная, как ты провела время в Казани, как встретила и проводила тебя мама?

Я в Гурзуфе с 1 сентября. До сих пор нахожусь под очарованием последней встречи с тобой, моя Галюсенька! В Москве ты была так хороша и мила, что до сегодняшнего дня я все время любуюсь и вдохновляюсь тобою. Я бы хотел, чтобы ты сохранила такой вид и общее состояние на возможно более длительный срок, а это зависит только от тебя, моя родная…

Погода в Крыму стоит очень хорошая. Небо голубое, море зелено-голубое, теплое, ласковое и манящее в свои объятия. Родная моя, как жаль, что нет здесь тебя. Мне не хватает тебя, без тебя я очень скучаю… В Свердловске я хочу быть около 20 сентября и не потому, что мне нужно быть на областной партийной конференции, а потому, что я очень скучаю без тебя, моя любимая голубка, родная, ласковая Галюсенька. Чем ты сейчас занимаешься? Может быть, дежуришь? Но что бы ты ни делала – не забывай того, кто всегда думает о тебе, кто искренне любит тебя…

Пусть тебя хранит моя любовь, моя мечта о тебе…

Твой Георгий.

Маршал Рокоссовский

«Если за мной придут, живым не сдамся»

Константин Рокоссовский делится воспоминаниями о своем деде – маршале Советского Союза К. К. Рокоссовском [8].

К тому времени, когда вы родились, ваш дед уже был на вершине славы. Вы это чувствовали?

Константин Рокоссовский: Он был одним из тех людей, которых знала вся страна, и, конечно, отблеск его славы падал и на нас – его родных. Я видел его на трибуне Мавзолея во время парадов – в парадной форме и при орденах, и моя душа наполнялась гордостью – это мой дед! Благодаря ему я мог прокатиться на дачу на «Чайке». Дед всегда садился на переднее сиденье, и водители встречных машин узнавали его и приветствовали. Школа, где я учился, находилась по соседству с Генеральным штабом, и иногда мама просила дедушку отвести меня в школу. Мы шли по улице, он держал меня за руку, и я был горд, что иду с ним, потому что прохожие улыбались нам, говорили: «Здравствуйте, Константин Константинович!» – и он улыбался и здоровался в ответ. Ребята в школе подходили и спрашивали с восхищением и завистью: «А правда, что у тебя дед – маршал?» Но, поскольку мы всегда жили вместе, он был для меня и моего младшего брата Павлика не великим человеком, а любящим дедом, какой был, наверное, у каждого из нас. Он гулял со мной на даче по аллеям, объяснял, где растет какое дерево, какие птицы живут в нашем лесу. Он читал мне книжки, играл со мной и моими друзьями в войну, с ним можно было сыграть в шахматы, пойти за грибами. Он сам держался настолько скромно, не выпячивая ни своих званий, ни славы, что, проникшись этим настроем, члены семьи не обращали внимания на его регалии. Обычный дед, только маршал.

Помню, как отмечали мое пятнадцатилетие. Все уже поздравили меня и подарили подарки, а дедушка, который обычно поздравлял первым, молчит с загадочным видом. Наконец все готово к праздничному обеду, он появляется в нарядном костюме и несет в руках настоящую саблю! Ту самую саблю, с которой он командовал Парадом Победы, – бабушка украдкой показывала мне ее, когда деда не было дома. Он подошел ко мне и сказал: «Ну, Костя, ты теперь большой, бери ее и храни. Дай бог, чтобы тебе никогда не пришлось ее обнажать!» Это был его последний подарок… Стыдно признаться, но через пару дней мы с приятелем побежали рубить этой саблей крапиву и были застигнуты за этим занятием самим дедом.

Иногда дед вносил дискомфорт в мою жизнь. Утром, встав намного раньше меня, он брался за гантели, делал зарядку, а потом шел в ванную и обтирался холодной водой. Если я не спал, то сидел у себя в комнате, чтобы не попасться ему на глаза, – он ничего мне не говорил, но взгляд его был ироничен.

Как он любил отдыхать?

Константин Рокоссовский: В отпуск он любил ездить на курорт. Эта традиция у них с бабушкой осталась еще со времен его службы на Дальнем Востоке. Тогда, чтобы сменить обстановку, им приходилось проделать долгий путь. И в более поздние годы мы всей семьей ездили в Сочи, в Ялту. Даже когда дедушка уже был болен и ему запретили отдыхать на юге, они с бабушкой нарушали запрет, просто ездили не в разгар лета, а осенью. Что касается свободного времени, то его он проводил на даче. Не чурался никакой работы: помогал ремонтировать забор, очень любил косить траву. Когда случался большой урожай яблок, мы с ним выпиливали подпорки и устанавливали их под ветви яблонь (которые он же и посадил). У него был маленький собственный огородик, на котором росли редиска, морковка, разная зелень, он сам поливал все это из лейки и безумно гордился урожаем.

Про дачу ходит много легенд. Рассказывали, что был такой анекдотический случай: кто-то из местных жителей пожаловался, что Рокоссовский строит дворец. Стали проверять, для этого даже была создана специальная комиссия во главе с Н. А. Булганиным. Когда эта комиссия приехала на место, Булганин посмотрел на нашу дачу, отвел деда в сторону и сказал: «Костя, что это за изба? Давай построим тебе нормальный каменный дом!» Дед отказался. Он считал, что на его век ему хватит.

«Что касается свободного времени, то его дед проводил на даче. Не чурался никакой работы»

А история этой дачи такова: генерал Н. Е. Субботин – член военного совета 2-го Белорусского фронта, которым дед командовал в конце войны, уговорил деда, а также командующего 4-й воздушной армией К. А. Вершинина, начальника штаба фронта А. Н. Боголюбова, члена военного совета А. Г. Русских и бывшего командующего фронтом Г. Ф. Захарова построить вместе дачи. Им выделили землю недалеко от подмосковной Тарасовки. А чтобы не тратить на это много времени и средств, ведь строили-то они за свой счет, туда просто перевезли несколько одинаковых бревенчатых домов из комплекса зданий штаба 2-го Белорусского фронта. В Германии эти дома разобрали, перевезли в Подмосковье,