– Прости меня, благородный Навен из Хоринга, – бледный Леннарт бессильно опустил руки. – Если ты требуешь, я последую за тобой.

– Держись рядом, – взвесив наивность спутника, попросил Навен.

Девочки хихикали, показывая пальцами на зеленого от ужаса рыцаря, заслонявшего голову рукой, как от удара, и бормотавшего бессвязный религиозный бред. По лестнице Навену пришлось вести Леннарта точно слепца. Он не желал смотреть.

– Открывай глаза, – предложил Навен. – Ты в безопаснейшем месте на острове. Сам граф не посмеет войти в эту комнату без прямого на то позволения ее хозяйки. Дождись меня.

– Я не останусь тут один! – запротестовал Леннарт.

«Еще как не останешься, сказочник», – подумал Навен. Требовалось сравнить то, что нагородил рыцарь, с донесениями шпионов сиятельства. Навен слышал легкие шаги и хихиканье. Девочки вошли тихо. Прокрались как пугливые лесные создания.

– Помогите гостю устроиться, – приказал Навен. – Приведите комнату в порядок.

– И только? – надула губки белокурая красавица, внешне напоминавшая корладку.

– И только, – подтвердил он. – Не донимайте его.

Леннарт сейчас более всего напоминал кухарку, забравшуюся на стул при виде мыши. Только не визжал и старался сохранять достоинство. Но путь к двери для него был отрезан.

Если принять за истину историю с убийствами в Гизрии, нельзя забывать, что проклятья не берутся из ниоткуда и не пропадают сами по себе. Одной отрубленной головой тут не обойтись. Были бы там мадаритки, они бы наверняка спасли девочку. Но раз за дело взялись рыцари в сияющих доспехах – в конце непременно случится кровавая баня или костер. Ирония? Из огня костров родилось больше бед, чем наделали все, когда либо на них сожженные. Множество проклятий, выкрикнутых в агонии, обрушились на мир и начали жить. Возможно, это и правда эхо прошлого.

Любой из участников тех событий мог стать новым носителем проклятья. Навен наверняка знал двоих.

В империи нет и не было гильдии воров. А кто считает иначе – либо дурак, либо смутьян, либо романтик.

Из выступления Курта Виридея перед Конклавом.

Не все шпионы отличались литературным талантом и сносным почерком. Пока Навен искал крупицы смысла в их писанине, старый учитель штудировал библиотеку на предмет проклятий нужного характера.

Утро застало всех врасплох. Внизу на площади отчаянно вопил глашатай. «Убийство! Убийство!», – верещал он, пока не охрип. Эхо жадно трепало тревожную новость. Ватто захлопнул книгу и потер глаза. Истина дразнила доступностью, но никак не желала даваться в руки. Леннарт совершенно точно врал – но в чем именно? Ложь и правда переплелись слишком тесно, чтобы отделить одну от другой с наскока.

Как монстр оказался на Хоринге? У благородных мужей хватило бы ума заменить убийство чем поинтереснее. К примеру, сбросить клетку с тварью в выработанную штольню и запечатать там навсегда. Было бы понятно, если бы речь правда шла о фальшивой дочери наместника. Рука не поднялась, мол. Пусть сдохнет сама. Опять же, почему фальшивой?..

Но то, что видел Навен, было вовсе не прекрасной девой.

Он постоянно возвращался к образу беглеца, оставшемуся в памяти. Это явно был мужчина, притом с усами и бородой. Сложением он более всего напоминал Леннарта. Навена заморышем не назовешь, только и беглец и рыцарь казались шире в плечах. Даже несмотря на то, что арестант был по-паучьи худым.

Ответ прятался где-то в отчетах графской агентуры.

– Это оно? Началось? – спросил Гелар, внимательно глядя на суету внизу.

– Не увидим – не узнаем, – пожал плечами Навен, и все трое спешно покинули башню.

Проулок между магазинами представлял собой жуткое зрелище. Вмерзшие в снег брызги были в известной степени красивы. Над тем, что осталось от жертвы, на корточках сидел незнакомый тип в строгом черном камзоле и коротком шерстяном плаще, отороченном недурно окрашенной кошкой. Чужак обернулся. Внешне он напоминал крысу: узкое лицо с выдвинутыми вперед крупными верхними зубами, скрюченные пальцы, широко расставленные выпуклые глаза.

– Это коронер, – шепотом пояснил Гелар. – Образину привезли с материка на последней каторжной барке.

– Зачем оно? – демонстрируя притворное отвращение, уточнил Навен.

– Представитель имперской следственной службы. Нейтральный. Незаинтересованное лицо, так сказать, – ответил маг. – Определяет причину смерти и примерное время, разбирается в способах умерщвления.

– Жрица Мадары справилась бы лучше.

– Или жрец, – процедил сквозь зубы поравнявшийся с ними Готфри.

Его сиятельство граф бесцеремонно растолкал всех и приблизился к трупу. Коронер как раз перевернул беднягу, и Навен невольно вздрогнул. Нет, юноша не был брезглив, как и не боялся вида крови. Изуродованное болью бледное лицо не было задето; застывшие, налитые кровью глаза между заиндевелых ресниц; открытый рот; язык, примерзший к щеке. Но Навен не мог не узнать неумеху-вора. В снегу поблескивали самодовольные монеты, высыпавшиеся из карманов.

– Лучше петля, чем это, – взвешенно и четко произнес бархатный басовитый голос.

– Рейнар? – граф обернулся. – Твой дом ведь рядом. Ничего не пропало? Ничего не слышал?

– Нет, ваше сиятельство, – благообразный седой мужчина в дорогих одеждах учтиво поклонился. – Я принял предписанные лекарем травы и уснул сном праведника. Вот, кстати, и лекарь.

Настала очередь Навена кланяться. Глаза Рейнара, такие живые и цепкие, лишь на мгновение замерли на юноше. У каждого на Хоринге имелись особые правила игры и причины оставаться. Но этот субъект давал фору даже мадам Каси. Улыбка, а тем более ухмылка, была бы неуместна. Так что Навен приложил все усилия, чтобы сохранить безразличное выражение лица.

– Лавочники, конечно, звери. Но за кражу они воришек не потрошат, – хохотнул граф.

Публика отозвалась жиденькими нервными смешками. Всего несколько человек не позеленели от вида пустого, как дырявое корыто, трупа. Само собой, де Вельт видел и не такое в захваченных после долгой осады крепостях, на полях сражений и после них. Коронер смотрел на края раны и вычищенное нутро с профессиональным интересом, почти на границе нездорового восторга. Сам Навен не почувствовал ничего, кроме голодного урчания в животе. Краем глаза он следил за Готфри: на физиономии гизрийца отпечаталась мрачная решимость, а его дрожащие пальцы изобразили символ Илнара.

– Может, който? – если де Вельт и был испуган, то страха никак не показывал. – Они у нас водятся.

– Нет, – уверенно отозвался коронер. – Разве только нарочно обученный убивать. Или наделенный извращенным разумом.

Крысомордый, прищурившись, посмотрел на собравшихся. Под его пристальным взглядом сделалось неприятно. И не одному Навену. Готфри едва слышно переступил с ноги на ногу и сглотнул.