Еди поразили слова Джинны-молла, он недоуменно посмотрел на него. Но Джинны-молла, как ни в чем ни бывало, вновь запустил пятерню в дымящийся плов. «Что он этим хотел сказать?» — мучительно размышляя, Еди посмотрел на своих братьев, но и те молча сидели, делая вид, что заняты трапезой. Только Хораз-ага через некоторое время продолжил мысль Джинны-молла.

— Да, да… Как бы вы не стали посмешищем для людей… Скажут, вот, мол, умер отец, и они разбрелись по всему свету, как привидения из вновь обживаемого дома…

Все стало теперь ясно. Еди и раньше замечал, что после смерти отца снохи в доме начали потихоньку ссориться между собой. Но ему и в голову не приходило, что все может обернуться вот так. Мало ли что может быть, тем более в такой многочисленной семье. Столько лет они жили одной семьей, все были довольны, всего было в достатке. А теперь… Умер отец, и все разваливается… Еди внимательно всмотрелся в лица братьев, пытаясь узнать, кто мог бы быть инициатором такого семейного позора. Да, позора, иначе и не назовешь. Но братья глухо молчали, не смея поднять головы. Еди даже успел подумать о том, что кто-то из братьев в пылу гнева пожелал разделиться и теперь кается. В таком случае нет бы сказать: «Уважаемые аксакалы, вы уж извините нас, но мы передумали…» Только и всего-то, и они поймут, не осудят. Но братья упорно отмалчивались, тупо уставившись в землю.

Наступила гнетущая тишина. Чары без конца вытирал руки, Бяшим делал вид, что выковыривает из зубов застрявшее мясо, хотя он и не притронулся к нему. Хораз-ага заскорузлыми пальцами собирал на скатерти хлебные крошки. Снохи делали вид, что смотрят куда-то в даль и, занятые своими мыслями, не замечают происходящего. Один только Джинны-молла поедал с аппетитом плов, не обращая ни на кого внимания.

Наконец, по-видимому, наевшись досыта, Джинны-молла отодвинулся от плова. Он, вытирая вспотевшее лицо, исподволь посмотрел на братьев и смиренно сказал:

— Давайте помолимся за упокой души усопшего Веллат-ага.

Джинны-молла встал на колени и начал читать молитву. Все последовали его примеру.

— А теперь я готов приступить к делу, ради которого вы меня пригласили. Или вы передумали?! — обратился он к братьям, закончив молитву.

Братья вновь молчали. Наконец-то не выдержала Тумарли:

— Нет, не передумали, разделите нас, и чем быстрее это сделаете, тем лучше…

Хораз-ага, все еще надеявшийся на благополучный исход дела, недовольно посмотрел на языкастую Тумарли.

— А вы какого мнения, Бибигюль? — спросил Хораз-ага жену Бяшима.

Еди по тону Хораз-ага понял, что он против раздела братьев.

Бибигюль не торопилась с ответом. Все выжидающе уставились на нее. Одна Тумарли была беспечна, показывая всем своим видом, что она сказала все, что накипело на душе, и не сомневается в исходе дела.

Бибигюль тяжко вздохнула, обвела всех печальным взглядом, уж было открыла рот, собираясь что-то сказать, но так ничего не сказала.

Молчание тоже ответ, и этот ответ Бибигюль пришелся Еди по душе. «Тяжкий вздох лучше всяких слов выразил ее несогласие с мнением Тумарли. Прислушались бы все и поняли бы всю несуразность этого раздела», — подумал он, надеясь на лучшее.

Хораз-ага, то ли давая возможность братьям еще раз обдумать свое решение, то ли пытаясь сгладить неловкость положения, перевел разговор на другую тему:

— Чары, ты уж извини, как-то не принято об этом говорить, но все же скажи, сколько у тебя детей?

— Если не ошибаюсь, то года два назад жену наградили медалью «Мать-героиня» за то, что она родила и воспитала десятерых детей. После этого у нас еще двое родились… — ответил Чары нерешительно, полушутливо.

В другое бы время Еди от души посмеялся над ответом брата, а сейчас он стыдливо опустил глаза.

— Да ниспошлет им бог здоровья, — пробурчал Джинны-молла.

— А у тебя сколько? — обратился Хораз-ага к Бяшиму.

Бяшим, по устоявшейся привычке, посмотрел на жену. И после того как Тумарли отдала ему молчаливый приказ, мол, что молчишь или ты не знаешь, сколько у тебя детей, Бяшим поспешно ответил:

— Пока восемь…

— Если и они еще сумеют народить всего только двое детей, то в нашем доме будут две героини, — улыбнулся Чары.

Еди показалось, что Чары своей улыбкой пытается растопить лед отношений между домочадцами.

Джинны-молла хотя и пробормотал хвалебные слова в адрес братьев, про себя прикинул, сколько же всего требуется, чтобы содержать такое количество детей, и чуть было ни присвистнул от удивления. Ему, совершенному бобылю, прожившему в молебенном доме у кладбища, трудно даже было представить столь многочисленную семью.

— Им лучше отделиться, Хораз-ага. Иначе и прокормить столько душ из одного казана нелегко будет, — сказал он, сам того не ожидая.

И тут Бибигюль, молчавшую до сих пор, словно прорвало:

— Когда был жив их дед, не испытывали трудностей…

Поспешность, проявленная Джинны-моллой в решении столь щекотливого дела, не понравилась Хораз-ага. Но что поделаешь, он сам привел сюда его в качестве судьи, так теперь изволь прислушиваться к его мнению. Поэтому, опасаясь, как бы молла не разобиделся на слова Бибигюль, поспешил включиться в разговор.

— Бибигюль, если по правде, то и мне не по душе эта затея с разделом. Но в этом и большой беды не вижу. Отделялись и до вас, и после вас будут люди отделяться. Если братья захотели жить самостоятельной семьей, это не значит, что они собираются порвать родственные узы. Братья останутся братьями, — Хораз-ага выдержал паузу, а потом, кивнув в сторону стоявших во дворе ульев с пчелами, добавил: — Мне кажется, что совсем недавно Веллат-ага собирался в город для покупки одного улья для отроившейся в вашем саду пчелиной семьи. А теперь смотрите сколько их стало. И каждая из пчелиных семей живет в своем, отдельном домике. И люди как те пчелы, женят своих сыновей, дочек выдают замуж, создаются новые семьи…

— Да, да, Хораз-ага прав. Рано или поздно все равно вам придется создавать свой очаг, — поспешно перебил говорящего Джинны-молла и, пользуясь доводами Хораз-ага, попытался убедить братьев в преимуществе раздела. — Поэтому, если вы решитесь следовать нашему совету, то я поровну разделю между вами имущество вашего отца…

Слова моллы о разделении имущества бывшего главы семьи как-то отрезвило умы членов семьи. «Неужели этот, с позволения сказать, молла не знает, зачем его пригласили сюда?» — подумал Чары и укоризненно посмотрел на Хораз-ага. — Надо же, нашел кого приводить. Разве мы здесь собрались, чтобы делить имущество нашего отца? Неужели Джинны-молла думает, что отец оставил нам кувшин с золотом и ему кое-что перепадет при дележе?..»

Не успел