были давно исследованы и туда я не стала заглядывать, а вот прачечная, бывшие комнаты Мари, Ниты и две пустых я ещё не проверяла.

В небольшой прачечной управилась быстро, там было сыро, и я сомневалась, что кто-то рискнул бы оставить в ней хоть что-то мало-мальски ценное. Комнаты Мари и Ниты я сегодня решила исключить, навряд ли Ора прятала бы письма у них под носом, а вот две пустующие комнаты для слуг я решила тщательно обследовать. И в первой же клетушке мне повезло, я обнаружила небольшую выемку в стене за полкой, туда, судя по пыли, давно никто не заглядывал. В маленьком мешочке кто-то, бережно укутав в несколько слоёв мягкой шерстяной ткани, хранил небольшое, с голубым камешком, медное колечко. Для кого-то оно наверняка было настоящим сокровищем, жаль, что сейчас не узнать, кому это украшение принадлежало, я бы с радостью его отдала. Убрав находку на место, я ещё час рассматривала стены, потолок, пол, немногочисленную мебель, но больше в этой клетушке ничего не нашла.

Во вторую комнату я заходила, не надеясь на чудо, но именно когда, казалось бы, уже ничего хорошего не ожидаешь, я, неловко подвернув ногу, сдвинула треклятую доску. Под обшарпанной половицей лежала большая деревянная шкатулка, рядом с ней находился мешочек, в котором что-то радостно и призывно звенело, а укутанная в холщовую ткань бархатная коробочка пряталась в глубине пола. Только неимоверным усилием воли я, собрав находки в охапку, потащила их в свои покои, чтобы там в привычной обстановке, наконец, увидеть, что же так тщательно прятала Ора. В том, что этот тайник принадлежал сиделке, я была уверена.

— Так и знала! — зло усмехнулась, положив на стол двадцать седьмое письмо от Фрэнка к Оре. Я не сомневалась в том, что мой муж — умелый манипулятор, но чтоб настолько искусно, ни разу не написав прямо, обещать влюблённой девушке место своей жены, это надо быть виртуозом эпистолярного жанра. Теперь стало понятно, откуда в сиделке было столько ненависти к Дель, ведь она занимала её место, место рядом с любимым человеком, которого Ора так неистово желала.

Но, к сожалению, в огромной пачке пожелтевших от времени и парочке новых писем ничто не указывало на то, что муж причастен к отравлению Дель. О жене было сухо и мало написано, он интересовался её здоровьем, и только. Ни слова о микстуре, лекаре и прочих, связанных со смертью фраз.

Осторожно вернув письма обратно в шкатулку, решив прихватить их всё же с собой, мало ли где они пригодятся, я открыла небольшой мешок, высыпав из него на стол не менее двух сотен фарингов. Эта находка меня несказанно порадовала, теперь можно уехать в Ранье, снять комнатку, найти какую-нибудь работу и нанять сыщиков, чтобы следили за семейкой Доуман. Вдоволь полюбовавшись серебряными монетками, я собрала их обратно в мешок. И тут же взялась за бархатную коробочку… там были украшения, некогда принадлежавшие матери Дель, после и самой девушке. Осторожно проводя пальцем по сверкающим граням драгоценных камней, я вспоминала, какая красивая была мама в шелковом платье и в этом колье, когда она с отцом отправилась в театр.

Из грустной задумчивости меня вывел крик Шилоха в саду. Быстро спрятав сокровища в стол, я, помахав в окно рукой, направилась к выходу.

— Мадам Делия… я… вы уж простите, что так, но дом оставлять без присмотра негоже, — заговорил старик, стоило мне только открыть дверь, — дом добрый.

— Ты хочешь вернуться в деревню? — догадалась из бессвязного разговора привратника, чего он хочет.

— Ну так… там и вдовушка одна есть, — промямлил старик, — вы это… не беспокойтесь, я буду приезжать, воду в бак наливать, дрова колоть…

— Отвези меня в Диншоп, — прервала мужчину, быстро принимая решение, — я сейчас соберусь, твой сосед Серого одолжит?

— Так, конечно, — живо отреагировал Шилох, обрадованно улыбнувшись, — так что, сговорились? Я раз в три дня буду в поместье заглядывать.

— Нет, Шилох, поеду я, здесь мне делать нечего.

— Ну… как скажете, госпожа. Я вот, нашёл под матрасом Мари, отродясь у неё столько не было, — проговорил старик, подав небольшой мешочек, — там десять фарингов, уж не знаю, сколько она уворовала у вас, да только что есть — всё вам отдал.

— Спасибо, Шилох, держи, это тебе за помощь, — мягко улыбнулась и, вытащив три серебряные монетки, положила ему в мозолистую ладонь, — когда двуколка будет готова?

— Через час, госпожа… благодарствую, — рвано выдохнул Шилох и, быстро развернувшись, поспешил к воротам. Я тоже поторопилась в дом, требовалось собрать немногочисленные вещи, спрятать в разных местах фаринги и украшения, а также приготовить перекус в дорогу.

— Готово, госпожа, — сообщил мужчина, появляясь в дверях дома. Я как раз только спустила последний из чемоданов, с которыми и доставили Дель в это поместье.

— Отлично, — кивнула, чуть помедлив, проговорила, — ты, как вернёшься, сюда поезжай, продукты забери, а то испортятся. Дом закрой да проверь все окна и двери и больше не ходи сюда, а то мало ли, хозяин вернётся и накажет за своеволие.

— Что вы, мадам, я ни в жизнь.

— Знаю, Шилох, просто беспокоюсь. И не позволяй больше помыкать собой. Как там вдовушка? Хоть нравом добра?

— Хорошая баба, умная, работящая, и сынок имеется, — расплылся в мечтательной улыбке старик, помогая мне забраться в двуколку. Затем он быстро уложил чемоданы и, прикрикнув на старого знакомца, направил лошадку по жёлтой глинистой дороге.

Глава 9

Глава 9

В этот раз мы выехали в Диншоп после полудня, и солнце уже вовсю припекало, а поднявшаяся пыль то и дело попадала в глаза. Ехать было жарко и душно, сегодня так парило, что неминуемо случится гроза. И я очень надеялась, что к этому моменту я уже зайду в вагон поезда, который увезёт меня в Ранье.

Время от времени подскакивая на особо больших ухабах, невидяще рассматривая унылый пейзаж, краем уха я слушала незатейливый мотив в исполнении Шилоха, с волнением и радостью предвкушала скорые перемены. Удивительно, но меня не страшила неизвестность, не пугало осознание, что еду прямиком в жадные лапы семьи Доуманов. Сейчас во мне преобладала твёрдая уверенность, что с сегодняшнего дня непременно всё изменится к лучшему.

До Диншопа мы добрались быстро, не знаю — или я была настроена поскорее покинуть это место, или Шилох подгонял Серого, спеша вернуться в деревню к своей вдовушке. Но уже через час я, держа в руках крохотный билетик, прощалась со стариком.

— Вы, госпожа, осторожней будьте, эти поезда ненадёжны, слышал, с рельсов сходили, — напутствовал меня привратник, сдвинув лохматые брови к переносице, — а ежели вернётесь в поместье, зовите меня, чем могу, подсоблю.

— Хорошо, и ты будь осторожен, да и пить бросай, — ласково улыбнулась мужчине, вдруг почувствовав тихую грусть от расставания с этим добродушным человеком, — ну ладно, поезжай, а то вдовушка, поди, заждалась тебя.

— Здравия вам, госпожа, — пожелал напоследок Шилох, быстро покидая небольшое здание вокзала. Проводив старика мутным взглядом из-за застилавших глаза слёз, я дождалась, когда чуть сгорбленная фигура скроется за колонной, отправилась сдавать свой багаж на хранение. До отправления было ещё три часа, и я планировала присмотреть себе пару юбок, те, что у меня имелись, пора давно выбросить. Куда подевалась одежда Дель, я могла только догадываться.

— Мадам! Мадам! Купите! Последние новости! — закричал мальчишка, стоило мне выбраться из душного здания на небольшую привокзальную площадь.

— Сколько?

— Три сима!

— Давай, — вручила парнишке четыре медяка, один из которых он тут же ловко спрятал в карман.

— Свежая газета! Последние новости! Барон Торс погиб под колёсами автомобиля! — продолжил выкрикивать разносчик газет, рванув в сторону краснощёкой женщины. А я, скрутив покупку в трубочку, направилась к небольшому магазинчику, вывеска которого указывала, что там можно было приобрести практически всё — от дамских чулок до шляпки.

Опасливо всматриваясь в хмурые, насмешливые и надменные лица мужчин, надеясь не встретить знакомых констеблей, я, лавируя между спешащими и праздно разгуливающими людьми, наконец добралась до нужной мне лавки. Дверь, на вид тяжёлая и массивная, удивительно легко мне поддалась, тотчас открывая передо мной прекрасный мир нарядов и прочих женских радостей.

— Я могу вам чем-то помочь? — тотчас обратилась