Для Марины первые три рабочих дня недели уместились в один. В понедельник она подготовила исковое заявление к поставщику инертных материалов, отправила жалобу на проверяющих в Комитет по природным ресурсам и до четверга занималась исключительно домашними делами. В перерывах между приготовлением пищи и глажкой она много разговаривала (или, точнее, пыталась разговаривать) с Сережей. Искала положительные сдвиги в реабилитации сына и не находила их. Больше года они топтались на месте.

«Бог не случайно сделал людей разными», – повторяла Вера Васильевна, когда речь заходила о внуке. Время от времени Марине удавалось находить утешение в этих словах. Но порой она выходила из себя. Тогда, схватив сына за плечи, Марина трясла его и кричала: «Проснись! Услышь меня! Ты не можешь быть таким идиотом!» Потом, взяв себя в руки, она садилась на диван и усаживала рядом с собой Сережу. Обнимала его. Поворачивалась к нему лицом и подолгу смотрела в его тусклые, немного косящие глаза, на скошенный подбородок и приоткрытый рот.

Для Лизы выходные прошли в ожидании. Она заглядывала в телефон по сто раз на день и спала, не выпуская его из рук. Катя не позвонила. В понедельник по пути в школу Лиза решила, что сама подойдет к Кате и они помирятся. Но судьба подбросила ей очередную подлянку. На ее место, пустовавшее со дня ссоры, села Света Павлушкина.

У Сережи появился новый секрет. Он был спрятан в шкафу в картонной коробочке из-под кубиков. Да-да, у недоразвитого мальчика тоже могут быть свои секреты. Их может быть даже больше, чем у обыкновенных детей. Как правило, Сережины секреты были очень надежны. Он забывал о них раньше, чем кто-то успевал их раскрыть. Но этот, последний, мог стать исключением. Секрет напоминал о себе тонким тошнотворным запахом. Сереже пришлось дважды открывать коробку и брызгать внутрь папиным одеколоном. Этот секрет должен был стать сюрпризом для учительницы, и мальчик сильно переживал, что мама найдет коробку раньше, чем придет Екатерина Олеговна.

На стоянке у «Красной площади» было не протолкнуться. Игорь, двигаясь со скоростью черепахи, внимательно смотрел по сторонам и все равно едва не зацепил белый «Вольво».

– Пап, а кого ты больше любишь – меня или Сережку? – спросила Лиза, перегнувшись через подлокотник.

Вопрос продолжал разгоревшуюся в отделе детской обуви дискуссию по поводу цвета ботинок. Игорь принял сторону жены: не потому, что грязно-болотный цвет ему нравился больше оранжевого, а потому, что ему надоела толстая продавщица, сверлившая Сережу взглядом. Теперь Лиза на свой лад корила его за предательство.

– Больше всех я люблю маму, – попытался вывернуться Игорь.

– Ладно. Тогда скажи, кого ты ждал сильнее, когда мама носила нас в животике?

– Дочь, не задавай глупых вопросов, – сказала Марина.

– Ну скажи, пап.

Игорь не собирался предаваться воспоминаниям. Это произошло само собой.

Он вдруг вспомнил, как пятнадцать лет назад сидел на диване и смотрел новости, когда Марина выскочила из туалета в одних трусах. В одной руке у нее был зажат телефон, а в другой, как свечу в церкви, она держала белый предмет размером с карандаш. Кончик предмета мелко дрожал.

– Две полоски, Игорь. Слышишь? Их две, – шептала она. На ее лице сияла улыбка, а в глазах стояли слезы. Голос совсем сел. И невозможно было понять – смеется она или плачет, пока Игорь не разглядел предмет в ее руках. Это оказалась палочка «Эвитеста».

…А из динамика телефона кричала Наташа, срываясь на рыдания: «Поздравляю тебя, подруга! Я так за тебя рада!»

Вспыхнувший впереди красный сигнал светофора вернул его к действительности. Игорь притормозил и посмотрел в зеркало. Лиза уже набрала воздуха в легкие, чтобы повторить вопрос.

– Я ждал вас обоих, но по-разному, – упредил ее Игорь. – Тебя с радостью и волнением. Сережу – с радостью и страхом. Вообще-то ваше появление – две большие тайны. Когда-нибудь, когда ты подрастешь, я обязательно поделюсь с тобой по крайней мере одной из них. Но не сейчас.

Он посмотрел на сына. Тот перелистывал страницы только что купленной тетради и медленно водил пальцем по пружинке переплета. Сережина тайна была больше.

– Что-то ты чересчур разговорился. – Марина произнесла это тем самым тоном, которым неделю назад Вера Васильевна клеймила сотовый телефон.

– Я сказал что-то лишнее?

– Игорь, она еще совсем маленькая девочка. И ей не нужны твои откровения.

Игорь дернул плечами. Загорелся зеленый. Марина сказала что-то еще, но Игорь ее уже не слушал. Тело управляло машиной, а сознание снова провалилось в прошлое.

«Мы сорвали джекпот, – на следующий день сказала Марине Ольга Владимировна, врач-репродуктолог, которая провела все четыре протокола. – Мы ухватились за микроскопическую возможность и победили. Ближайшие девять месяцев вы должны быть осторожны как никогда. Вероятность повторной беременности – практически нулевая. Вы должны во что бы то ни стало выносить этого ребенка».

«Запись 5 от 30.09.2017 г.

Кажется, последние несколько дней я чувствую себя лучше. Навязчивые состояния случались, но не такие глубокие, как, скажем, неделю назад. Хотя да – это кое-что мне напоминает. Студенческие пьянки. Стоишь в туалете у зеркала и пытаешься критически оценить себя. И чем ты пьянее, тем кажешься себе нормальнее. Но это так, лирическое отступление. Ближе к делу.

Из кабинета гинеколога мы вышли втроем. Я, Марина и наш еще не рожденный ребенок. Я чувствовал его присутствие, хотя он и был размером меньше спичечной головки. Я обнял жену в коридоре и чуть не расплакался. Это было действительно чудо. Тем же вечером я собрал ребят: Никиту, Мишку и Андрея. Накрыл стол в кафе. Не сказал, по какому поводу, но, думаю, друзья меня поняли.

Долгожданная беременность наполнила нашу жизнь радостью и смыслом, как бы банально это ни звучало. Марина ожила и похорошела, как будто вышла вместе с травой и деревьями из зимней спячки.

– Расцвела, – сказала как-то мама. – Значит, будет мальчик. От девочек дурнеют.

Палочку «Эвитеста» с двумя красными полосками Марина заламинировала и носила в сумочке как талисман, приносящий удачу.

В «Психологии» за две тысячи восьмой год есть статья, автор которой на полном серьезе утверждает, что беременность всегда порождает ревность мужа к еще не рожденному ребенку. Я смеялся в голос, когда читал этот опус. Беременность сблизила нас с такой силой, что казалось, будто в кровь нам подсыпали магнитного порошка. Маринины набухшие груди с потемневшими влажными сосками подолгу не давали мне заснуть, и совет гинеколога свести половые отношения к минимуму звучал проклятием. Но главное, что замаячивший на горизонте ребенок связал нас духовно. Я все время думал о Марине. Звонил ей каждый час. Старался пораньше вернуться с работы и не отпускал ее далеко от себя. Вечерами, поужинав, мы забирались на диван и, обнявшись, подолгу сидели вместе. Марина тогда работала в юридическом отделе кондитерской фабрики и приносила с работы крекеры. У нее появился аккуратный круглый животик. Мы жевали печенье, запивали чаем и болтали до поздней ночи. Я часто гладил ее по животу. К тому моменту Шматченко уже почти год был моим пациентом.