Результатом повторного обыска стали полдюжины ножей, спрятанных в голенищах, рукавах и даже в специальных ножнах, привязанных в паху («Чуть мимо сунешь — и уже можно в гареме евнухом работать», — прокомментировал какой-то остроумный боец).

Кроме этого были обнаружены две длинные и острые иглы, спрятанные в прическе одного из пленников, вполне боеспособный медный кастет, висевший на шее на кожаном ремешке у темнокожего (видно, принятый в первый раз за амулет). И набор отмычек, которые хранил в поясе «серый».

Все это было свалено туда же, куда и остальное оружие.

Допросить пленных оказалось делом практически невозможным. Они не реагировали на слова ни одного из распространенных европейских языков. Макеев с Анохиным, напрягши извилины, выдали на-гора по паре фраз на английском, немецком, французском, испанском и итальянском. Безрезультатно. То же произошло и с латынью. Припомненная майором поговорка о том, что, если хочешь мира, следует готовиться к войне, прогремела холостым залпом.

Привлекли многонациональный воинский контингент. Узбекский, татарский, казахский, грузинский, армянский, азербайджанский и даже чукотский — аналогичный результат.

Макеев даже заподозрил, что все «душманы» немые. Но нет.

Один из них, «негр», вдруг показал пальцем на один из БРДМ и несколько раз повторил слово «кукх» — то ли вопросительно, то ли утвердительно.

Майор виновато развел руками: мол, не понимаю. Но про себя отметил это, встревожившись. Неужели же этот тип видел что-то подобное?

Аор покачал головой.

Не понимает пришелец нормальную человеческую речь. А ведь он заговорил с ним на общеимперском. Ладно, надо осмотреться, пока все не прояснится окончательно.

То, что пришлецы кое-что умеют, Аор Тахрис Мак Арс понял уже с первых мгновений боя, когда «зелено-пятнистые» сумели отбить атаку «бешеных», а затем уничтожили Кетрера — не самого слабого мага в Крехсорском ковене.

Поэтому, когда над его жизнью нависла угроза в лице ражего парня с железной палкой, плюющейся огнем, Аор не стал долго раздумывать и предпочел сдаться в плен. Хотя, конечно, мог бы попытаться применить пару приемчиков из своего магического арсенала. Но зачем? По-настоящему мудрый кудесник никогда не торопится. Как видно, наставники Кетрера так и не смогли вбить ему в голову эту простую истину.

Мак Арс стал внимательно наблюдать за «зелеными», анализируя их поведение.

Он видел, как двое воинов, судя по тому, как к ним обращались, офицеры, о чем-то долго друг с другом препирались на повышенных тонах над трупом Кетрера, тыча пальцами то в него, то вокруг. Потом что-то искали.

Неужели их удивила в общем-то несложная манипуляция с магическим огнем? Так это любой сельский колдун умеет.

Заметил, как несколько раз солдаты незаметно снимали с убитых перстни или броши и украдкой засовывали в странные мешочки, нашитые прямо на одежду. Что ж, выходит, ничто человеческое «пятнистым» не чуждо, а дисциплина в их отряде явно хромает. Ведь всем известно, что нельзя брать что-либо на поле брани до тех пор, пока боевой маг не проведет соответствующие ритуалы. Ибо можно наткнуться на зловредную волшбу и погибнуть.

Но больше всего заинтересовали Аора странные нетвари в железном панцире, верхом на которых передвигались пришельцы.

Даже осмелился спросить о них у старшего из офицеров. Однако тот не понял.

Тогда Мак Арс напряг свои способности и принялся прощупывать удивительное создание. Минуты ему хватило, чтобы определить — это вовсе не живое существо, но и не простая повозка.

Он ощутил силу огня, бьющуюся за стальными стенами, ощутил силу молнии, текущую по странным жилам, и еще одну огненную силу — но не живую, а как бы спящую, которая была заперта в стальные кувшины. (Могущественные, сколько превосходной стали потрачено!)

И еще — внутри сидели люди, которые заставляли это мертвое, но вместе с тем не совсем мертвое существо двигаться. И был там еще кто-то или, скорее, что-то — тоже не совсем мертвый и способный как бы думать, хотя и с умом куда меньшим, чем у ящерицы или землеройки.

Маг даже сжал ладонями голову — настолько непонятным и удивительным было то, что он увидел.

Нет, это нужно было обдумать, а сначала хотя бы понять.

Анохин устало оперся на броню головного броника. Сказывалось ли схлынувшее боевое напряжение или еще что, но силы покинули его. Отрешенно он слушал разговор командира с базой: радист, еще вздрагивающий от пережитого, не без труда наладил связь.

— Так точно, товарищ полковник… Как дела? У нас тут произошло боестолкновение… Похоже, разбойники, грабившие местных. Пусть пришлют врача… Потери? Так точно, один… Раненые? Несколько легких и один средней тяжести… И пусть еще прилетит кто-нибудь из артиллеристов или инженеров — у нас уничтожили бронетранспортер непонятно чем. Никак нет, не из задницы подбили, товарищ полковник. Я действительно не знаю, что это за оружие, должен посмотреть специалист… Да никак не выглядит, мы его еще не нашли… Я не пил… Хорошо, по прибытии представлю подробный рапорт, хотя… Так точно, представлю и без всяких «хотя»… Я повторяю, товарищ полковник тут действительно ситуация непонятная, и по радио не объяснишь.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться?

Анохин поднял глаза.

Это был командир отделения из третьего взвода — грузин Автандил Джикия. Рядом с ним стоял, о чем-то умоляюще лопоча, парень, смахивающий на негра. Кто-то из пленных.

— В чем дело, товарищ сержант? — напустив на себя строгий вид, спросил капитан.

— Вот, — виновато бросил боец, — он не дает хоронить убитых. Прямо-таки в ноги кидается.

— Ну и не надо, нам меньше работы, — буркнул Георгий. — Может, у них принято покойников бросать прямо где померли, почем знать?

— Да нет. — Солдат выглядел сконфуженным. — Он хочет, чтобы мы их взяли с собой.

Человек вновь что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди, а потом подбежал к Анохину и потащил к покойникам, указывая в их сторону и что-то втолковывая капитану. Остановившись у одного из неподвижных тел, он несколько секунд внимательно смотрел на труп, а потом опустился на колени, приложил ладони к холодному лбу мертвеца и что-то пробормотал…

И покойник… зашевелился. Затем жалобно застонал, приподнялся — и ту же вновь замер, недвижим.

Стоявший рядом Джикия вздрогнул, и рука его сделала какое-то движение, как будто он хотел перекреститься.

Но капитан не испугался (или, если уж по-честному, почти не испугался). Наверное, сказывалась усталость и нервное истощение.

— И что? — хмуро спросил он. — Ты любого так можешь оживить?

Темнокожий напряженно вслушивался в его слова, но ничегошеньки не понял. Потряс головой и развел руками.

Тогда уж Анохин взял его за руку и потащил туда, где лежало тело ефрейтора Коркина.