После тех памятных событий, уже в Москве, я залез в Интернет поинтересоваться, как наказывают в Таиланде за наркоторговлю. И был неприятно удивлен. В 1995 году после восьмилетнего моратория у тайцев возобновили исполнение смертных приговоров. Казнили с той поры пятьдесят человек, большинство – за наркотики. Казнь экзотичная: расстреливают из пулемета. Люди из «Международной амнистии» накопали, что многие приговоры основаны на признаниях, полученных под пытками. Утешало, что местные тайские гуманисты упорно борются за введение смертельной инъекции… А что по мне – пулемет привычней.

В общем, в случае поимки мне светило стать пятьдесят первым. А не попадусь, провезу товар, так расстреляют мафиози, тот же гад Веракса, с превеликим удовольствием… Обленился народ на этой жаре. Ищут пришлых авантюристов. Может, так оно и дешевле?

…Раззаев пустил колечко дыма, струя из кондиционера подхватила его – и разомкнула. Все увлеченно проследили за метаморфозами этой тончайшей субстанции.

– Так и в жизни, – сказал Лао.

Но мы с Шамилем с трудом поняли его. Каждый из нас троих исповедовал свою религию. Объединяла нас вежливая ненависть.

– Ты умеешь прыгать с парашютом? – спросил Раззаев.

– Смотря куда.

– На землю. Это небольшой остров.

– Смотря какой остров, какие погодные условия… А так – приходилось.

– Ну а все остальное уже проще… – Шома повернулся к Лао, который сочился потом и обеспокоенно слушал непонятную для него русскую речь, сказал ему по-английски: – Он согласен.

Я хотел возразить, но Раззаев тут же резко пресек эту попытку:

– А у тебя нет выбора, Володя.

Так я согласился на очередную авантюру в своей нелепой жизни. Он пообещал, что я получу взамен десять тысяч долларов, которые были в моем жалком кошельке, паспорт и свою шлюху. Насчет Пат он сочувственно заметил:

– Парень, здесь миллион проституток. Я не понимаю, в чем подвох? Может, она блудливая внучка местного короля?

Я молчал, а Раззаев продолжал терроризировать меня гнусными вопросами. На то и террорист. Наконец он заткнулся, а Лао перешел к делу:

– Мы сбрасываем тебя с вертолета на небольшой островок. Ты приземляешься и по карте-схеме находишь спрятанный груз. Там же получаешь дальнейшие инструкции…

– Меня там будет ждать ваш человек? – уточнил я.

– Нет. Остров безлюдный. Инструкция будет вместе с грузом.

– А если я что-то не пойму? На каком языке будет там написано?

– Не перебивай! – повысил голос Лао, но получилось жалко и пискляво, как у взрослеющего щенка. – Там будут картинки. Как раз для идиотов.

– Все понятно. Муссоны в это время года дуют в сторону моря. Кто подстрахует меня, если меня ветром унесет в океан? Мне вовсе не улыбается перспектива быть сожранным акулами.

– Будет катер, который тебя подберет, – уже спокойней пояснил Лао.

– Может, я чего-то не понимаю, но почему меня в таком случае нельзя привезти на остров на катере?

– Если можно было бы, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– Хорошо. – Я почувствовал знакомое томление, как перед боем на территории врага: вертолетный десант, глубинная разведка, захват пленных. – И какое же задание?

– Потом все узнаешь. Сейчас нужно принципиальное согласие. Нам важно, чтобы человек знал, на что идет, и сознавал, что это ему по силам, – распевно произнес Лао. – Ведь если по каким-то причинам ты не выполнишь задание, нам придется тебя ликвидировать. Слишком многое зависит от этой операции. Слишком многое поставлено на карту.

– А почему в таком случае вы прибегаете к услугам неизвестного человека?

Ответил Шамиль:

– Для меня достаточное удостоверение – твой знак на левом плече.

Я поинтересовался оплатой риска. Шамиль и Лао одновременно рассмеялись.

– Ты получишь самую дорогую награду – жизнь, а также возможность после успешной операции навсегда унести ноги из нашей прекрасной страны. Любопытство обошлось для тебя весьма дорого. Хотя, возможно, мы предложим еще что-нибудь. Разумеется, тут уже хорошо заплатим.

Не хватало мне еще других предложений. Я сказал, что согласен.

На следующий день меня стали готовить к прыжкам: выдали крепкие ботинки на толстой подошве и заставили прыгать в кучу крокодилового дерьма с пятиметровой вышки. За мной наблюдали два вооруженных американскими винтовками дебила. Тайцы отчаянно корчили из себя могучих Рэмбо. Точнее, второй был Терминатором. В миниатюре. Постепенно куча утрамбовывалась, вонь расползалась, и каждый прыжок все ощутимей отдавался в моем теле. Так прошел целый день. К вечеру у меня гудела голова и подкашивались ноги. Но тут пришел Лао, посмотрел, как я со свистом падаю с вышки, и сказал, что методика подготовки в корне неверна. На следующий день я прыгал с семиметровой вышки. Дерьмо было все то же. Хорошо, что Лао пришел к обеду. Он отругал дебилов и сказал, что имел в виду прыжки в бассейн. Остаток дня я рассекал лазоревые толщи бассейновой воды. К вечеру я освободился от запаха. На третий день мне показали парашют темно-синего цвета и спросили, знаю ли, что это такое. Я попросил развернуть и, когда тайцы разложили его на лужайке, гордо ответил, что это очень похоже на большую грязную наволочку. Охранники щедро заулыбались, а Лао нахмурился. Рэмбо с Терминатором тотчас подобрались.

– А-а, это парашют! – воскликнул я. – Не узнал. От этих прыжков у меня мозги сдвинулись.

– Ты хоть раз прыгал с этой штукой?

– Конечно, господин Лао!

– Я приведу к тебе настоящего инструктора. Эти идиоты ничего не смыслят.

Оба охранника напряженно следили за мимикой шефа. И едва он раздвигал губы, они тотчас реагировали резиновыми улыбками. Но Лао вовсе и не думал улыбаться, просто гримасничал.

Приехал по мою душу американец, но с лицом англичанина. Или наоборот. Что-то в нем было искусственное, и не только фарфоровые зубы взамен растерянных в боях. Да, это был профессионал. Пятидесятилетний джигит и ковбой одновременно. Бронзовый загар. Ветеран «Бури в пустыне». Крепкие скулы, взгляд, буквально затвердевающий на твоем лице. И даже имя стреляющее – Смит.

Да, еще и глаз один у него был не совсем настоящим, хотя внешне и похожим. Возможно, там был упакован миниатюрный лазерный прицел.

Он прогнал стрелков и, оттопырив губу, смерил меня взглядом.

– Русский? – спросил он меня на калифорнийском наречии.

– Американец? – спросил я, упорно налегая на нижегородский акцент.

Так мы и познакомились. Он показал мне отличительные особенности этого парашюта, систему строп и прочие премудрости, которые надо знать для управления в полете. Я горячо поблагодарил. Американцу понравился мой знак на плече, я пояснил, что это осталось от Афгана. А Смит показал на руке свою наколку: череп, парашют и два клинка. Парень воевал во Вьетнаме. Это нас сблизило. Правительства делают ошибки, а романтичные солдаты рисуют по телу на память боевые символы. Мы расстались друзьями. Он намекнул, что мы должны выпить виски.