Пожар пытался перекинуться на здание, но огонь смогли отогнать, откатывая руками загоревшиеся автомобили и накрывая их одеялами, огонь переходил в тление и угасал. Пока пожар не прекратился никто со двора не уходил.

Следующим утром Мила вместе с хозяином смотрела, как с их зелёной машины большой кувалдой сбивают заднее колесо. До этого они каждый день ходили к машине и пытались это колесо открутить, но винтики не поддавались. И не то, чтобы хозяин у Милы был какой-то слабенький, ведь и другие люди тоже пробовали открутить эти винтики, но у тех тоже не получалось:

– Прикипело, – вздыхали они и отходили.

Это колесо однажды утром оказалось испорчено, на нем появился большой надрез. Мила сама видела, как это произошло – какой-то из «одинаковых», которые заселились в полуподвале прямо у них в доме, в помещение, где раньше находился ЖЭК, прошёл по ряду стоявших возле их дома машин, и большим штык-ножом зачем-то в каждой порезал колесо. «Какой-то он странный, – подумала Мила. – Разве он не знает, что от этого машина не сможет ехать?» Даже Мила это знала.

Но скоро Мила привыкла, что с машинами что-то не то происходит. Она сама видела как с бензобаков срезают крышки чтоб вытащить из них вонючую жидкость, которую затем радостно со словами: «Вот еще раздобыли» относили в соседский двор. А потом там слышалось урчание мотора и оттуда приносили воду для общего костра.

– Да, Мила, мы воду в колодце берём и для тебя тоже. Поэтому не смотри так укоризненно, нам нужен бензин, чтоб насос работал. Все от чего-то да и работают. Вот ты- от вкусняшки, а насос – от бензина.

Вспомнили: «От вкусняшки», Мила уже забыла когда эту вкусняшку даже нюхала, ест каши и даже не спорит. Уже две недели Мила тиха и покорна, только смотрит на хозяев и ждёт, когда же они начнут прятаться по настоящему, а не в этом своём холодном шалаше.

Некоторые собаки совсем не выдерживали этого грохота. Мила своими глазами видела, как странно кружился по двору соседский Рекс, а потом он куда-то убежал и больше в свою квартиру не возвращался, хоть там и возвращаться было некуда – хозяева-то его уехали в первый же день постороннего шума. Мила сама это видела, когда выглядывала в окно в ожидании своей зеленой машины.

Видела Мила и других несчастных собак – осунувшихся, шарахающихся в разные стороны, но продолжающих приходить и сидеть поодаль возле их двора, в ожидании, что люди им тоже что-то дадут покушать, хоть их хозяев среди этих людей и не было. И люди кормили этих несчастных собак и котов.

Во дворе постоянно слонялись несколько «одинаковых». А когда люди готовили себе еду, то «одинаковые» подсаживались и слушали разговоры. Было видно, как они стараются делать вид, что просто сидят, ждут кашу, а на самом деле слушают. Мила в слежке разбиралась, она все же собака разных пород.

После того, как порванное колесо поменяли, то на следующее утро, когда еще толком не рассвело, хозяева взяли свои сумки с вещами, Милу, закрыли дверь и пошли к машине.

В последний момент Мила увидела, как старушка – мама хозяйки почему-то не забрала свой большой красный кошелёк, который всегда носила с собой в магазин. Мила дёрнулась вернуться, но на неё никто не обратил внимание, только сильно подтолкнули на выход. «Наверное, потому что магазинов все равно больше нет и этот красный кошелек больше не нужен», – подумала Мила и засеменила за всеми, чтоб случайно не остаться дома, как Рекс, ведь это самое страшное, что может произойти, знала она теперь.

Если бы Мила знала, насколько этот кошелёк для неё важен, она бы приложила все силы, вырвалась и сама своими зубами забрала бы этот кошелёк. Но она не знала, она была простой милой дворнягой, которой удалось стать комнатной собачкой.

Когда все сели в машину и поехали, то сначала Мила очень обрадовалась: «Наконец-то». Но то, что она увидела по дороге, что она услышала на ней было столь ужасным, что Мила стала думать: «Лучше бы мы сидели и дальше в своём коридорном шалаше».

Быстро удалось проехать всего десять минут – до зачёркнутого знака: «Гостомель». Дальше начиналось шоссе, на котором стояла бесконечная вереница машин по направлению на Киев. И их зеленая машина тоже встроилась в эту вереницу, и стала очень медленно продвигаться. Каждые десять – тридцать метров давались после остановки. Когда они чуть- чуть проехали, буквально три километра до знака «Буча», то поняли – теперь вся дорога покрыта разбитыми сгоревшими автомобилями и накрытыми трупами людей.

– Мы поехали на свой страх и риск, – сказала хозяйка, прижимая к себе Милу. – Это наш собственный выбор: «ехать или оставаться», а решения не знает никто и для каждого – оно разное. По обочинам обугленные те, кто выбрал ехать, а во дворах и огородах виднеются холмики над теми, кто выбрал остаться. Раз решения нет, то и каждый выбирает его себе сам.

В какой-то момент колонна полностью остановилась. Сказали, что ждут каких-то автобусов «Зелёного коридора», и пока они не прибудут – никто никуда не едет.

Когда караван наконец-то тронулся с места, то начались блок-посты, «одинаковые» бесконечное количество раз заглянули к Миле в машину. Единственное, что как-то расслабляло этих людей, так это то, что Мила была не полностью киевлянка из Гостомельского пригорода, а вообще-то она – из Луганска, и в документах у всех обитателей этой машины так и было написано.

Почему «одинаковые» считали, что луганчане как-то ближе им, чем жители городов, которым ещё никогда не приходила необходимость бросить свой дом – Мила не понимала. Но факт- их пропускали не переворачивая вверх дном весь багажник, как она видела делали в соседских машинах.

Значит даже пришлым из неведомых восточных далей «одинаковым» хочется иметь хоть каких-то близких себе в этих краях. Может им тоже плохо и страшно?

Сорок километров до Киева их зеленая Хонда проехала за восемь часов. Пешком быстрее? Ну, нет. Пешком было на часа два дольше. Наконец, Мила доехала до Киева, и они заехали на заправку. Тут Милына хозяйка пошла в туалет. Туалет… Без воды в многоэтажных домах туалеты бесполезны. Поэтому хозяйка уже за две недели и от туалетов отвыкла, и умывалась не очень полностью. По морозу не очень хочется мыть себя, потому что можно покрыться ледяной коркой, к тому же и воды не было.

Когда Милына хозяйка на