Хантер прочел: «Алиса Бомонт. Бюро расследований окружного прокурора Лос-Анджелеса».

— Она незаменима, если надо покопаться в прошлом человека. Компьютерный гений. У нее есть доступ ко всем нашим архивам. Алиса сможет найти любые файлы, имеющие отношение к служебной деятельности Деррика.

Хантер сунул визитку в карман своего пиджака.

— Надеюсь, вы не из тех, кого пугает перспектива работать с женщиной умнее вас?

Брэдли улыбнулся. Хантер улыбнулся в ответ.

— А теперь о том, что волнует меня больше всего, — снова стал серьезным прокурор. — За годы работы Деррик очистил улицы города от многих подонков, которых ловили вы, — Брэдли бросил многозначительный взгляд на капитана Блейк, — или ваши подчиненные, Барбара. Закон прост. Вы ловите преступников, мы готовим обвинение, а потом направляем дело в суд. Там преступников ждут судья и двенадцать присяжных. Поняли, к чему я клоню?

Капитан Блейк промолчала.

Хантер кивнул.

— Если убийство Деррика Николсона — месть, то он может быть только первым номером в длинном списке.

— Верно. — На лбу окружного прокурора выступили капельки пота. — Если это месть за давний приговор, лучше будет, если вы поймаете сумасшедшего ублюдка как можно раньше. В противном случае будут еще жертвы…

Солнце нестерпимо палило с безоблачного голубого неба. Из кондиционера в салон серебристой «хонды сивик» лилась струйка прохладного воздуха. Машина свернула на Сто пятую федеральную автостраду, направляясь на запад. Дорога не должна была занять более двадцати пяти минут, но Хантер и Гарсия проторчали в пробке больше получаса, двигаясь вперед с черепашьей скоростью и то и дело останавливаясь. Их ожидали еще минут двадцать пути, а может, и больше.

Эмми Доусон, сиделка Деррика Николсона, которая присматривала за умирающим по будним дням, жила в одноэтажном частном доме с тремя спальнями вместе с мужем, двумя дочерьми-подростками и шумным маленьким песиком по кличке Крикун. Дом находился на тихой улочке в районе Леннокс, на юго-западе Лос-Анджелеса.

Эмми взяли на работу через пару дней после того, как у Николсона обнаружили рак.

Когда Гарсия наконец свернул на улицу, где жила Эмми Доусон, термометр на приборной доске показывал, что снаружи восемьдесят восемь градусов по Фаренгейту.[7]Остановив машину напротив дома медсестры, детективы выбрались из нее во влажный и спертый воздух. Лучи солнца сразу же начали обжигать им лицо.

Дом выглядел старым. От дождя и солнца краска на подоконниках и на входной двери выцвела и местами потрескалась. Окружавшая дом кованая ограда поржавела, а кое-где была погнута. За палисадником перед домом давно никто не ухаживал.

Хантер трижды постучал в дверь. Из глубины дома донесся лай. Не громкое, сердитое гавканье, способное испугать потенциального вора, а истеричное тявканье, из-за которого у человека через несколько минут начинает болеть голова. Впрочем, Хантер и так страдал от головной боли.

— Перестань, Крикун, — раздался из-за двери женский голос.

Пес неохотно замолчал. Дверь открыла круглолицая чернокожая женщина с кошачьими глазами и волосами, заплетенными в тугие косы. Ростом она была около пяти футов пяти дюймов.[8]Полную фигуру негритянки обтягивала тонкая ткань летнего платья. Эмми исполнилось пятьдесят два года, но на ее лице запечатлелось выражение, свойственное человеку, прожившему долгую жизнь и повидавшему много горя.

— Миссис Доусон? — спросил Хантер.

— Да. — Глаза женщины сузились под тонкими стеклами очков для чтения. — А вы, должно быть, полицейский, который мне сегодня звонил?

Голос звучал немного грубо, но, тем не менее, вежливо.

— Я детектив Хантер, а это детектив Гарсия.

Проверив их документы, женщина вежливо улыбнулась и широко отворила дверь.

— Пожалуйста, проходите.

Как только детективы вошли в дом, сидящий под столом пес снова залился лаем.

— Я не собираюсь повторять, Крикун. Замолчи и ступай туда.

Эмми указала пальцем на дверь в дальнем конце гостиной. Песик опрометью бросился к ней и исчез в маленьком коридорчике. Из кухни в комнату проникал аромат свежеиспеченного торта.

— Пожалуйста, располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

Женщина указала в направлении небольшой и темной гостиной. Хантер и Гарсия уселись на ворсистом диване цвета перечной мяты. Эмми устроилась в кресле напротив.

— Хотите чая со льдом? — предложила она. — Сегодня жарковато.

— С удовольствием, — ответил Хантер. — Большое спасибо.

Эмми пошла в кухню и вскоре вернулась с подносом, на котором стояли алюминиевый кувшин и три стакана.

— Ума не приложу, кто мог желать зла мистеру Николсону, — с печалью в голосе сказала негритянка, разливая чай по стаканам.

— И нам ужасно неприятно, что такое вообще могло случиться, миссис Доусон.

— Пожалуйста, называйте меня просто Эмми.

Женщина слабо улыбнулась.

Хантер улыбнулся в ответ.

— Мы очень благодарны вам, Эмми, за то, что вы уделили нам время для беседы.

Женщина смотрела на свой стакан.

— Кому придет в голову убить больного, умирающего от рака? Это чистой воды безумие. — Ее взгляд встретился с взглядом Хантера. — Мне сказали, что это не было ограблением.

— Не было, — подтвердил детектив.

— Мистер Николсон был очень добрым и приятным человеком. Сейчас он в раю. Я в этом уверена. — Глаза женщины устремились к потолку. — Пусть покоится с миром.

Хантера не удивило то, что Эмми не выглядела потрясенной. О страшных обстоятельствах, сопутствующих убийству, ей не рассказали. Перед встречей Хантер поинтересовался ее биографией. Медсестрой и сиделкой Эмми работала уже двадцать семь лет, восемнадцать из которых специализировалась на помощи пациентам, страдающим неизлечимыми формами рака. Она полностью отдавала себя работе, но рано или поздно все ее пациенты умирали. Женщина привыкла к смерти. Она давным-давно научилась сдерживать собственные чувства.

— Вы присматривали за мистером Николсоном в будние дни, не так ли? — произнес Гарсия.

— С понедельника по пятницу. Все верно.

— Вы жили в той же комнате, что и Мелинда Уоллис, студентка, которая ухаживала за мистером Николсоном по выходным?

Эмми отрицательно покачала головой.

— Нет. Она жила в комнате над гаражом, а я занимала комнату для гостей прямо в доме. Это через две двери от спальни мистера Николсона.