Столь полно погрузившись в монархические идеи, следовало окружить новый трон сановниками, которые послужили бы ему украшением и опорой.

Талейран, совместно с Первым консулом, придумал шесть главных званий, соответствующих не службам императорской челяди, но различным правительственным правомочиям. Поскольку по конституции оставалось еще много выборных должностей – избранию подлежали члены Сената, Законодательного корпуса, Трибуната и даже сам император в случае пресечения рода, – было учреждено звание великого электора, которому поручались почетные заботы о выборах. Вторым стал великий канцлер Империи, который наделялся чисто представительской ролью и должен был осуществлять общий надзор за правопорядком; третьим – государственный великий канцлер, наделяемый подобными же функциями в отношении дипломатии; четвертым – великий казначей;

пятым – коннетабль; шестым – генерал-адмирал. Последние звания в достаточной мере указывали, какой области управления соответствовала должность.

Занимающие эти должности были, как мы только что сказали, сановниками, а не чиновниками, ибо предполагались их несменяемость и отсутствие прямой ответственности. Они обладали лишь почетными правомочиями и осуществляли лишь общий надзор. Так, великий электор созывал Законодательный корпус, Сенат, избирательные коллегии, приводил к присяге избранных членов различных ассамблей, принимал участие во всех формальностях по созыву и роспуску избирательных коллегий. Великий канцлер Империи принимал присягу судей и приводил их к присяге императору, надзирал за утверждением законов и сенатус-консультов, председательствовал в Государственном совете и Верховном императорском суде, побуждал к желательным реформам в законодательстве, осуществлял, наконец, функции чиновника, регистрирующего акты гражданского состояния в отношении рождений, браков и смертей членов императорской фамилии. Государственный великий канцлер принимал послов, представлял их императору, подписывал договоры и ратифицировал их. Великий казначей надзирал за книгой государственного долга, гарантировал своей подписью средства, выделяемые государственным кредиторам, выверял счета общей бухгалтерии прежде их представления императору и вносил предложения по управлению финансами. Коннетабль и генерал-адмирал имели сходные роли в отношении военного и военно-морского управления. Таким образом, заложенный Наполеоном принцип состоял в том, чтобы главный сановник никогда не занимал должность министра, дабы отделить правомочия аппарата от реальной функции. Для каждой области управления эти должности представляли малый слепок с самой королевской власти – такие же неактивные, неответственные и парадные, как она, но, как и она, наделенные правом осуществлять общий и высший надзор.

Занимающие эти должности могли замещать императора в его отсутствие в Сенате, в советах, в армии. Вместе с императором они образовывали Верховный совет императора. Наконец, в случае угасания законного и побочного потомства императора, они избирали нового главу государства, а в случае несовершеннолетия наследника короны образовывали регентский совет.

Естественно было также создать высшие должности в армии, восстановить маршальское звание, существовавшее при старой монархии и принятое во всей Европе как высший полководческий титул. Решили назначить шестнадцать маршалов Империи и четырех почетных маршалов из старых генералов, ставших сенаторами и лишенных в таковом качестве активных функций. Восстановили также должности генерал-инспекторов артиллерии и инженерных частей и генерал-полковников кавалерии. К высшим военным званиям добавили и высшие гражданские звания, такие как камергеры, церемониймейстеры и т. п. и составили из тех и других второй класс сановников, в ранге главных должностных лиц Империи, несменяемых, как и шесть высших сановников. Им поручили председательство в избирательных коллегиях, чтобы таким образом укоренить их в иерархической системе. Каждой коллегии предназначалось постоянное председательство одного из высших сановников или высших гражданских и военных должностных лиц. Так, великий электор возглавил избирательную коллегию Брюсселя, великий канцлер – коллегию Бордо, государственный канцлер – коллегию Нанта, верховный казначей – коллегию Лиона, коннетабль – коллегию Турина, генерал-адмирал – коллегию Марселя. Высшие гражданские и военные должностные лица возглавили избирательные коллегии меньшей значимости. Так умудрились совместить аристократию с демократией; ибо иерархия из шести высших сановников и сорока-пятидесяти высших должностных лиц на ступенях трона представляла собой одновременно аристократию и демократию. Аристократию по положению, почестям и доходам, которые ей вскоре предстояло получать, и демократию по происхождению, ибо она состояла из адвокатов, удачливых офицеров, порой выходцев из крестьян, ставших маршалами, и оставалась открытой для любого гениального или просто талантливого выскочки. Создания эти исчезли вместе с их создателем и вместе с обширной империей, послужившей их основанием; но если бы время сообщило им силы, они бы, возможно, и прижились.

Возводя трон и украшая его ступени этим светским великолепием, невозможно было не потрудиться обеспечить кое-какие гарантии и гражданам, хотя бы толикой реальной свободы возместив им ущерб за ту видимость свободы, которой их лишали, уничтожив республику. С некоторого времени много говорилось о том, что при монархии с хорошими законами правительство будет сильнее, а граждане свободнее. Следовало сдержать часть этих обещаний, если, конечно, возможно сдержать хоть одно обещание такого рода в эпоху, когда все, страстно желая сильной власти, готовы дать погибнуть свободе за невозможностью ее использования, даже если она самым ясным образом прописана в законах. Так, решили дать Сенату и Законодательному корпусу некоторые прерогативы, которых они прежде не имели и которые могли стать полезными гарантиями для граждан.

Сенат, состоявший прежде из двадцати четырех членов, избираемых самим Сенатом, затем из граждан, которых император считал достойными этого высокого положения, и наконец, из шести высших сановников и французских принцев, достигших восемнадцати лет, по-прежнему оставался главным государственным органом. Он сохранял право избрания других органов, мог отменять любой закон или декрет по причине его неконституционности и вносить изменения в конституцию посредством конституционных сенатус-консультов. При всех трансформациях, которым он подвергся за четыре года, он оставался столь же могущественным, каким замыслил его Сийес. Заседавшие в Сен-Клу реставраторы монархии задумали снабдить его двумя новыми правомочиями самого высокого значения. Они вверили ему охрану личной свободы граждан и свободу печати. Согласно статье 16 первой Консульской конституции, правительство не могло удерживать индивида в заключении, не предав его суду в течение десяти дней. Согласно второй Консульской конституции, установившей пожизненное консульство, Сенат имел право решать, в случае заговора против безопасности государства, может ли правительство превысить этот десятидневный срок и насколько. Эту произвольную власть правительства в отношении гражданской свободы решили надежным образом регламентировать, создав сенатскую комиссию из семи членов, избираемую голосованием и обновляемую каждые четыре месяца за счет выхода одного из них из состава комиссии. Ей надлежало рассматривать прошения и требования заключенных и их семей и объявлять, справедливо ли заключение и продиктовано ли оно государственными интересами. Если после направления первого, второго и третьего запросов министру, санкционировавшему арест, министр не выпускал индивида, о котором его запрашивали, он сам предавался суду за нарушение гражданской свободы.

Подобной же комиссии, организованной сходным образом, надлежало надзирать за свободой печати. Эта свобода впервые появилась