Как-то к нам привезли девочку-самоубийцу. В смысле, несостоявшуюся, ее вытащили из петли. Семнадцать лет дуре — жить бы и радоваться. О чем я ей и сообщил, получив в ответ лишь тяжкие вздохи и закатывание глаз. Но когда на свидание заявилась мамаша, я понял, что не самоубиться с такой родительницей может лишь человек с исключительно крепкими нервами. Ладно бы эта жаба за дочь переживала — она со мной кокетничать начала! Стала зачем-то расписывать, как они хорошо живут, какой у нее прибыльный бизнес, как она дочку всем обеспечивает…

В общем, единственное, что мне оставалось, — это посоветовать бизнесменше отвести дочь к психоаналитику. И адресочек знакомого специалиста подкинул. Нет, я, конечно, знаю, что Борька Рубинштейн — еще и тренер по айкидо, точнее, сначала тренер, а потом только психоаналитик, и из девочки постараются сделать если не бойца, то по крайней мере человека, который сможет строить мамашу в три ряда на подоконнике. Зачем тетке заранее знать, какие радости ее ждут…

Но сейчас я не о жабах.

Есть другой тип старух, тех, которые получаются и из дурнушек, и из красавиц, и из «серых мышек». Но лишь в одном случае: если у них в голове мозги, а не гороховая каша. С возрастом черты лица у таких женщин приобретают завершенность и значительность, и никакие морщины не мешают видеть ярких, умных глаз.

Вот такой-то и оказалась Апа-Шер, местная лекарка и даже, как таинственно сообщил мне муж Гыси, немного колдунья.

Сразу нас в дом не пустили. Велели посидеть в тенечке перед входом. Здесь было что-то вроде уличной гостиной: вокруг низенького деревянного столика сложены из дерна скамейки. Вскоре прибежала девчушка, принесла две кружки с каким-то питьем.

Оказалось — травяной отвар. Орк понюхал кружку и недовольно пробурчал:

— Вот карга старая, не могла ничем получше угостить! Глотка пива ей жалко! Я два дня мою дуру по степи тащил, умаялся весь, а старуха меня как неродного встречает! В дом не пускает, этой своей гадкой травой поит…

Мне отвар, наоборот, понравился, он бодрил и хорошо утолял жажду. Краем уха слушая горе-папашу, я с любопытством оглядывался вокруг.

Деревня — даже скорее не деревня, а небольшой городок. Дом знахарки стоял почти на самой окраине, так что видно было немного. Широкая, поросшая травой улица между двумя рядами плетней. Дома — на первый взгляд бесформенные кучи из обожженной на солнце глины и кожи. Стены — глинобитные, а вот крыши — что-то вроде шатров из натянутых на жерди шкур. Топят, видимо, по-черному, дымоходы — дырки посреди крыши, вроде как в индейском типи. Каждый дом окружен выводком пристроек и загородок. И все же в этом хаосе чувствовались порядок и рациональность. Перед каждым домиком — вытоптанная и даже, кажется, подметенная площадка, защищенная от солнца навесом, такая же, как и та, где мы сидели.

С одной стороны — стена дома, с другой — загородка из жердей, которая явно предназначалась для каких-то домашних животных, но сейчас пустовала. От крыши к вкопанному в землю столбу тянулись веревки, на них — куски ткани и шкур. Чуть поодаль — что-то среднее между обложенным валунами костровищем и примитивной печью. Видимо, сюда приглашают гостей в праздники и, чтобы далеко не таскать еду, что-то готовят. Или разогревают…

Тихо, прохладно, легкий ветерок не дает воздуху застаиваться, сладко пахнет сухой травой, чуть кисловато — кожей и остывшей золой. Красота! Даже мух и прочей летучей нечисти, отравляющей отдых на природе, и тех нет. Так бы и сидел тут целую вечность, попивая старухин отвар и раздумывая о странностях бытия. Тем более что орк наконец замолчал, лишь изредка здоровался с проходившими мимо соплеменниками.

Но все-таки любопытство заставило меня подняться и выйти на улицу. Нет, далеко я уходить не собирался, просто посмотреть хотелось. Так и есть — в стороне, противоположной выходу в степь, дорогу перегораживала стена. Над ней были видны верхушки похожих на шатры крыш, на длинных флагштоках развевались полосы яркой ткани, в основном красные и синие, и пучки чего-то, похожего на конский волос. Видимо, там крепостица и одновременно — обиталище местного феодала. Вождя, князя, бая, шаха, хана, фюрера, конунга, кагана, фиг его знает, как местное начальство именуется.

Я вернулся во двор знахарки, приготовившись и дальше терпеть общество надоевшего мне до зеленых чертей новоиспеченного папаши. Однако вскоре какой-то проходивший по улице абориген помахал моему спутнику рукой:

— О! Дырдук! Какая встреча! Чего ты тут, в бабьем доме, забыл?

— Да вот, свою дуру привел к старухе, — как-то даже смущенно ответил орк. — Родила она у меня. Пацана!

— О! Так это ж обмыть надо! — обрадовался знакомец ворчливого орка. — Айда к Ага-Лхану, будем пиво пить, песни петь, тебя поздравлять!

— Дык старуха ждать велела, — нерешительно ответил Дырдук.

— И ты старуху станешь слушать? Ты не мужик, что ли? — насмешливо кинул провокатор. — Раньше, чем до послезавтра, эти ведьмы не закончат. Я рядом живу, Апа-Шер бабу никогда раньше, чем на третий день, не отпускает. Ты что, тут так и будешь сидеть? Айда к Ага-Лхану, а спать ко мне пойдем, моя, если я с другом, не выгонит.

Я ухмыльнулся про себя. Воистину, что люди, что орки — везде одни порядки. И имечко у этого папашки оказалось самое подходящее. Иной раз смотришь на какого-нибудь мужика — такой Дырдук, всем Дырдукам Дырдук, а в глаза приходится звать каким-нибудь Эдуардом Матвеевичем.

Орки потопали куда-то за угол, я остался один и приготовился сидеть тут до тех пор, пока что-нибудь не произойдет. Но словно кто-то подглядывал за происходящим во дворе. Стоило Дырдуку уйти, из двери высунулась мордашка той девчонки, что принесла нам питье:

— Эй, чужой ага, иди в дом, Апа-Шер зовет!

Я подцепил обе кружки и пошел за девчонкой.

От встречи с этой самой Апа-Шер зависело очень многое. Это — не тупой Дырдук, это местная интеллектуальная элита, которая или поможет мне освоиться в новом мире, или объявит врагом народа и существом, подлежащим уничтожению. Только бы не брякнуть чего-нибудь лишнего!

С другой стороны, я надеялся на то, что Арагорн хорошо знает мой игровой загруз. Если ему надо, чтобы я в первый же день после появления в этом мире не стал мясом, то он должен был добавить к моим фантазиям на тему орка-воина-лекаря что-нибудь еще, что помогло бы мне освоиться. А так с его стороны не было никаких предложений, кроме средства от диареи. Значит, можно смело пользоваться тут игровой легендой — она не противоречит этому миру.

Так я и поступил. Правда, расспрашивать меня хозяйка дома начала далеко не сразу. Сначала усадила на подушку рядом с низеньким столиком, на котором уже было накрыто угощение. Да что там угощение — полноценный обед! Хорошо приготовленное мясо в разных видах, немного зелени и совсем чуть-чуть — суховатых серых лепешек.

Только учуяв запах мяса, я понял, насколько голоден. Ведь со вчерашнего вечера ничего не ел — не до того было. Подумал, что у орков, вполне вероятно, особые политесы не приняты, и начал уплетать за обе щеки. Старушка, сидевшая напротив меня, молча пила что-то из расписной кружки. Причем — вот странность — сидела она не за одним столом со мной, а чуть поодаль, на низенькой скамеечке, прислонившись спиной к столбу, поддерживающему кожаную крышу.