Машке о своём решении говорить не стала. В последнее время я рассказываю ей всё меньше, и меня саму это тревожит. Но так мне лучше. Поэтому пусть будет.

В такси сажусь решительно. Сейчас почти четыре часа дня, на улице светло и солнечно. Небольшое здание, где проходят репетиции «Wet rain», находится в густонаселённом районе. И я вооружилась. Хочу вернуть свою вещь и спокойствие!

– Чапаева,12, – объявляет таксист, когда тормозит перед входом.

Я расплачиваюсь и выхожу. Не так уж тут и людно, однако. Невысокое двухэтажное здание стоит на пересечении кварталов. По одной стороне идут какие-то магазины, а дальше частные коттеджи, по другой старые здания в три-четыре этажа, а на первых размещены то прачечные, то мастерские, какие-то ещё магазинчики и не сильно масштабные организации.

Встречный ветер бьёт в лицо, треплет волосы. Я решительно перехожу дорогу и подхожу к зданию. Несколько ступеней отделяют меня от металлической двери. Нервы шалят, напряжение играет в мышцах, отдаваясь лёгкой дрожью в кончиках пальцев.

Изнутри слышится довольно громкая музыка, значит, как раз идёт репетиция. Мне повезло. Наверное. Но я ведь за этим сюда пришла.

Поднимаюсь по ступеням уверенно и берусь за ручку. Дверь поддаётся, и музыка обрушивается на меня с куда большей силой, но тут же обрывается.

Из небольшого фойе идёт винтовая лестница наверх, а сбоку коротенький коридорчик и большие стеклянные двери.

Я вешаю сумку на плечо, расположив открытый замок так близко к руке, чтобы при необходимости выхватить баллончик. Делаю несколько глубоких вдохов и медленных выдохов.

Давай, Лера, взгляни страху в глаза. Ничего он тебе не сделает.

Стеклянные матовые двери слегка приоткрыты. Из просторной студии слышны смех и несколько пробных гитарных рифов.

– Влад, не прикалывайся! – слышен звонкий женский голос. – Ты перетягиваешь, и я не могу вступить вторым. Мы дуэт, а не подпевка с моей стороны.

Девушка смеётся и пытается в шутку стукнуть Миксаева по лбу, а тот уворачивается, выхватывает у неё из руки какую-то еду и закидывает себе в рот, громко хрустит в микрофон и тоже смеётся.

Мне приходится мотнуть головой, чтобы сморгнуть видение. Он сейчас такой… нормальный. Даже больше – классный. Такой, каким его видят фанатки, каким его видит Маша. Но мне он показал совсем иную сторону. Настоящую.

Девушка остаётся рядом с клавишником за установкой, а Миксаев снимает с плеча электрогитару и проходит в центр, усаживается на высокий барный стул и наклоняет к себе стоящий в стойке микрофон.

Барабанщик бьёт палочками несколько раз, и музыканты вступают по очереди. Музыка тихая, девушка молчит. Влад прикрывает глаза и начинает говорить на английском. Не петь, а именно говорить. Потом переходит на медленное спокойное пение, перемешанное с каким-то отчаянным речитативом, пока не взрывается глубоким невысоким вокалом. Музыка нарастает ему под стать, девушка подпевает на припеве, но я словно зачарованная наблюдаю за Миксаевым. Его глаза закрыты, ладони сжаты в кулаки. Отчаяние, смешанное с обречённостью. Голос вплетает такие эмоции, от которых хочется за голову схватиться. Снова зарождает ту самую дрожь за грудиной, заставляет вибрировать внутри что-то тёмное. Не отпускает и не ослабляет хватку.

Как? Как этот парень может одновременно быть социопатом, запугивающим меня одним своим видом, и быть таким искренним у микрофона? Как мне достучаться именно до последнего, чтобы он понял, что так нельзя? Нельзя затаскивать девушек в машину, нельзя пугать их своими жуткими подарками, нельзя преследовать.

Влад меня не замечает, продолжая петь, но замечает клавишник. Не просто замечает – удивлённо выкатывает глаза. А потом кивает Миксаеву на дверь, когда тот открывает глаза. Солист поворачивается ко мне, и в его взгляде проскальзывает искреннее удивление. Я же, не дав себе проанализировать собственную реакцию на этот взгляд, задираю подбородок и делаю шаг вперёд.

Он поднимает руку, останавливая музыкантов и разворачивается всем корпусом ко мне, так и оставаясь сидеть на стуле.

– Вот так сюрприз, Принцесса. Чем обязан?

Всё хорошо, Лера, всё нормально. Просто забери своё. Ничего он тебе не сделает.

– У тебя осталась моя вещь, – говорю ровным голосом, не дам ему почувствовать, что боюсь до трясучки. – Верни, пожалуйста.

Он пару секунд медлит, рассматривая меня.

– Эта? – вытаскивает из нагрудного кармана куртки мой шёлковый шарфик.

Зачем он таскает его с собой?

– И эта тоже. Но мне нужна другая. Кулон на цепочке.

Что ему стоит сказать, что не находил такого. Просто высмеять меня при всех.

– Голубка с буквой «В»? Есть такой.

Он встаёт со стула и направляется ко мне. Я же напряжённо замираю. Действия Миксаева предугадать нереально.

Влад достаёт из заднего кармана джинсов какой-то белый прямоугольник и протягивает мне.

– Что это? – смотрю не прикасаясь.

– Ключ-карта. По лестнице наверх моя комната. Твой кулон на письменном столе.

Он и живёт здесь, что ли?

– Так принеси, я не собираюсь копаться в твоём жилище.

– Если ты не заметила, Принцесса, я занят. Ребята торопятся, а нам ещё две песни обкатать надо. Хочешь – жди, пока я освобожусь, – он кивает на стул у окна. – Или забирай сама.

Хочу ли я дождаться, пока он освободится? Да нет уж! Просто заберу кулон и уйду. Пока при друзьях Влад кажется адекватным, нужно воспользоваться.

– Хорошо, – выдёргиваю ключ-карту из его рук и иду к двери.

Держу спину почти неестественно прямо, ощущая, как её жжёт то ли от взглядов, то ли от собственного страха. На стеклянной двери вижу в отражении, что Миксаев снова усаживается на стул. Хорошо, значит и вправду занят. Главное, всё сделать быстро.

Его голос, звучащий в студии, для меня как маяк, что он находится именно там. И я припускаю наверх по лестнице. Торможу у металлической двери, прикладываю карту к светящейся зелёной кнопке. Слышен сигнал, и дверь отмыкается. Сжимаю зубы и вхожу внутрь.

Мне просто нужно забрать кулон.

Быстро оглядываюсь в небольшой студии. Стены выкрашены в чёрный с какими-то фиолетовыми и зелёными разводами. Мебель тоже тёмная. Окна стилизованы под витражи. Огромная кровать по центру с разбросанным тёмным постельным бельём. Стеллажи с книгами и дисками, плазма на стене. Большой письменный стол с кучей разбросанных листков.

Я хотела забрать кулон и скорее бежать, но вдруг застываю. Такое ощущение, что я попала не в его комнату, а в голову. Ассоциация проскакивает быстро, словно вспышка. Витающий в квартире запах бьёт по обонянию, призывая в памяти момент, когда Влад прижался ко мне.

Слишком тяжело и мрачно. Даже дышать становится трудно.