Потом последовали и другие подобные же боевые сцены.

Киска явно включилась в военные усилия, притом — на стороне Британских Экспедиционных Сил, — и это вызывало уважение. Поэтому старина Том ворчал на нее просто так — из своей шотландской вредности.

Пожалуй, она и в самом деле стала счастливым талисманом не только для Хэнкса. Кстати, о Джордже — ведь в ту ночь именно благодаря ему немецкий патруль так и не добрался до своей «линии Зигфрида». Хэнкс доложил про снайпера, были вызваны подкрепления — именно в тот район. И с вражеским патрулем покончили.

Хотя кое-что в этой кошке вызывало подозрения. К примеру, отношение к ней других животных, обосновавшихся здесь же. Разумеется, собаки не упускали возможности загнать какую-нибудь кошку на дерево — просто так, для порядку и ради развлечения. Конечно, кошки в долгу не оставались, и носы у собак были вечно расцарапанными. Но животные здесь жили вполне дружно.

А вот маленького облезлого котенка сторонились все. И не просто сторонились, а, скорее, с испугом, как будто он, стоило ему захотеть, мог загрызть даже очень крупную и сильную собаку.

Но это никого не смущало. Ни Джорджа Хэнкса — признанного хозяина кошки, ни повара, ни солдат.

Никого не смутил и странный медальон на кошачьей шее.

Металл отливал зеленоватым цветом, и на нем была какая-то надпись. Сперва Джордж решил, что это — по-французски, и что там написано имя кошки.

И ничего подобного!

Среди солдат было несколько знающих французский. И никто не прочел ничего.

На немецкий это тоже совершенно не походило.

Наконец, решились показать медальон лейтенанту. Тот пожал плечами, сообщил, что это даже не латынь, а какая-то совершеннейшая тарабарщина.

Странно было и то, что снять медальон с кошачьей шеи оказалось делом совершенно напрасным. Сниматься он не хотел, кошка рвалась и царапалась — и так его и оставили.

Если бы этот кусок металла с непонятной надписью попал хотя бы к кому-то из небольшой британской организации, совершенно себя не афиширующей, там со здешним лейтенантом никто бы не согласился. Вряд ли после этого мировая история пошла бы по иному пути — но личная история Джорджа Хэнкса очень бы поменялась. Но вся беда была в том, что эта маленькая и незаметная организация почти в полном составе уже год работала «где-то в Германии» — по крайней мере, ее оперативный отдел. Нужно было лечь костьми, но нанести удар по мистической составляющей нацизма. И этим приходилось заниматься на месте.

Так что никого из «Стражи Мерлина» поблизости не оказалось — до самого окончания «странной войны». А уж потом — и тем более.

«Во имя Древних, что были и пребудут вовеки! Да будет связана во имя Крови Великого Змея та, что преступила Закон — отныне и до тех пор, пока молнии ярости не разорвут надвое небо — с Запада на Восток и с Востока на Запад».

Это, конечно, не полный перевод текста. А полный перевод никакая «Стража Мерлина» не дала бы. Еще чего не хватало! Гораздо безопаснее рассказать, где именно находится то самое «где-то во Франции». По крайней мере, вреда будет гораздо меньше.

Но Джордж Хэнкс ничего подобного не знал, когда окрестил кошку не кошачьим именем «Дэринг» — что-то среднее между «Отважная» и «Отчаянная». Пожалуй, после того, как она стала охотиться на гигантских крыс, это имя ей очень даже подходило.

Прошла осень, настала холодная и очень мерзкая зима. И молнии вот-вот должны были разорвать в ярости небо Востока и небо Запада — но когда и как это произойдет, никто еще не представлял.

* * *

2005 год,

Санкт-Петербург.

«Самое дурацкое, что можно сделать — это создать „офицерскую“ и „солдатскую“ столовые. Вот с этого все поражения и начинаются!» — так или примерно так заявлял начальник Марины.

И его правоту признал Совет директоров фирмы «Третья стража».

Да-да, именно — фирмы. Под такой вывеской она и была известна компетентным налоговым органам. Исправный налогоплательщик, образцовый арендатор.

В те дни, когда никаких фирм не было и в помине, приходилось ютиться в других офисах и под другими вывесками. Впрочем, что значит — «ютиться»? «Стража» всегда устраивалась со всеми удобствами — даже когда приходилось уходить в подполье.

Но огромный дом, в котором были помещения еще и для жилья сотрудников — это было приобретением нынешней эпохи. Причем, питерская «Третья стража» сделала такое приобретение раньше москвичей — чем законно гордились.

Те, кому было положено контролировать «образцовых арендаторов», видели то, что им показывали — и не больше. Так что здесь, порой, бывали самые разнообразные посетители, которые ни о какой магии не подозревали. И правильно делали — у них была совсем иная работа…

Так вот — столовая была еще одним предметом гордости. Общая, на всех и для любых подразделений. А впрочем, еде, которую там подавали, могла позавидовать и генеральская столовая.

Дни рождения, как правило, отмечались там же — да и вообще любые праздники. Просто надо было предупредить начальство, а заодно — и поваров (тоже, кстати, сотрудников «Третьей стражи» и специалистов в магии).

Начальство, как правило, не возражало. Чаще (а если речь шла о своем подразделении — всегда) присоединялось. Во всяком случае, начальник Марины и Татьяны поступал именно так. Да и вообще, если не брать какие-нибудь боевые операции, начальником он не выглядел. Правда, Марине случалось видеть его в деле.

Были у него имя и отчество — Ростислав Всеволодович. Поговаривали, что этот «творческий псевдоним» выбрал он неспроста — а чтобы довести до белого каления зарубежных коллег.

Марина, не столь давно оказавшись в «Третьей страже», однажды его так и назвала. Смеялись все очень долго. А потом долго поясняли разницу между именем «для официального пользования» — и настоящим. Настоящее было похоже на прозвище — Рэкки. Так его и велено было звать.

Что же до внешности «своего парня». «Если так выглядит — значит, так и есть, — говорила Марине ее подруга. — А вообще-то, никто не знает, сколько ему и Стрешневу лет…»

Это было правдой. Иные сотрудники «Стражи» живут очень долго. Между прочим, и сама Таня — тоже. Нет, возраст ее по человеческим меркам был вполне еще нормален — только в таком возрасте людей обычно мучают артрозы и артриты. А Татьяна выглядела ровесницей Марины. «Если выглядит — значит, так и есть».

По крайней мере, среди своих никто иллюзорной внешностью не пользовался — ни к чему.

…День рождения уже успели отпраздновать, Татьяна искрение восхитилась подарками от Марины, разумеется, не обошлось без тостов и без поздравлений Рэкки — да и всех, кто в тот момент оказался в столовой. Ну, а теперь Марина задержалась, чтобы помочь Тане убрать со стола.

А заодно — задать мучивший ее уже неделю вопрос.