Следующим пунктом нашей подготовки стало изготовление документов. Мишка в кратчайший срок написал программу для принтера, названную «Раздолбанный ундервуд». Программа имитировала шрифт пишущих машинок начала века, добавляя эффекты плохо пропечатанных и западающих букв и черточек. А также отлично воспроизводились факсимиле известных политических деятелей и печати советских госучреждений. Теперь наш лазерный принтер мог выдавать любые мандаты за подписью хоть Ленина, хоть Троцкого. Бумагу для документов сначала хотели взять оберточную, но потом решили, что для приехавших из Петрограда товарищей это будет несолидно. Поэтому воспользовались наиболее дешевой писчей.

Стиль документов выдерживали по образцам, взятым из архивов. Первая бумага гласила, что товарищи Иванов и Петров (мы специально взяли самые простые фамилии) направлены в Москву для поиска подходящих для размещения Советского правительства помещений. Всем партийным и госучреждениям оказывать всяческое содействие. Подпись Предсовнаркома – Ульянова-Ленина. Второй мандат рассказывал о том, что товарищи Иванов и Петров под видом поисков помещения выполняют секретное поручение Реввоенсовета. Подпись председателя Реввоенсовета – Троцкого, под ней надпись от руки – «Оказывать любую помощь. Ульянов-Ленин». Но на всякий случай у каждого из нас был мандат, что товарищ Иванов (Петров) является сотрудником ВЧК, подпись – Дзержинского.

Со столь мощным обеспечением можно было развернуться достаточно широко. План операции предусматривал привлечение для поисков и погрузки ящиков с ценностями солдат гарнизона. Для их помощи нужно было по приезде обратиться к коменданту. Но, несмотря на всестороннюю подготовку, мы с Мишкой испытывали сильный мандраж оттого, что придется тесно контактировать с аборигенами. Ведь опыта подобного общения у нас не было. Местных жителей мы привыкли видеть издалека. Походы в близкое прошлое не в счет. Там мы попадали в родственную нам по менталитету среду. А теперешняя экспедиция предстояла в самую настоящую терра инкогнито. Нам, принявшим участие всего лишь в сексуальной революции конца восьмидесятых – начала девяностых, было очень трудно представить себе, как отреагируют на простую шутку люди, пережившие за короткий период мировую войну, буржуазную и социалистическую революции.

Ну, что же, подготовка закончена. Одежда и обувь подогнаны и разношены. Оружие проверено и заряжено. Магазины и обоймы набиты патронами. Автомобиль прошел «предполетную подготовку» и заправ­лен. Надо приступать к проведению операции. На всякий случай отправили Гарику сообщение по «емеле».

Десантироваться решили в районе Тверских-Ямских улиц. Место тихое даже в наше время. От Кремля недалеко и совпадает с маршрутом по легенде. Броневик загнали в специально подготовленный КамАЗ. По приезде на место обошли с «глазками» всю улицу. В восемнадцатом году было пустынно, мела поземка. Включили темпор-машину. Через рамку «окна», укрепленную в торце фургона, полетели крупные белые хлопья. Быстренько сбросили пандус и спустили «БА-20» на землю. Снега было по колено. Мы тихо порадовались своей предусмотрительности – ведь наша машина могла проехать и по полуметровому слою грязи, что ей снег. Убрали пандус и свернули «окно». На мгновение меня охватил ужас, задрожали руки. Ведь через каких-нибудь полчаса могла начаться перестрелка. «Это тебе не в вождя мирового пролетариата из-за угла стрелять!» – злясь на себя за свой страх, подумал я.

– А не тяпнуть бы нам по соточке за успех нашего безнадежного предприятия! – преувеличенно бодро сказал я.

По скорости, с которой Мишка поддержал мой порыв, я догадался, что и ему несколько неуютно. Сидя в прогревающейся машине, мы выпили по полстакана простой русской водки, закусили бутербродами. Покурили. Волнение постепенно прошло, даже появился кураж.

– Ну, с богом! – сказал Бэтмен.

Я включил вторую пониженную передачу и полный привод, наш броневичок, легко преодолев сугроб, въехал в санную колею и покатил по 2-й Тверской-Ямской улице в сторону Триумфальной площади. По Садово-Триумфальной выехали на узкую, совсем не похожую на современную Тверскую. Пару минут полюбовались на облупленную Триумфальную арку. Конечно, мы проходили весь маршрут с «глазком», но одно дело смотреть через видоискатель камеры или на экране телевизора, и совсем по-другому это выглядит из окна медленно едущей машины. Удивительно было наблюдать двух-трехэтажные домишки, с покосившимися балконами и пыльными окнами. Магазины с заколоченными витринами, следы от пуль на стенах. На проезжей части только две колеи. Снег на тротуарах едва утоптан. Прохожих не видно, и это в десять часов утра! За все то время, что мы ехали, нам навстречу попался только один извозчик, вытаращившийся на наш экипаж, как уфолог на НЛО. Такое чувство, что мы находимся в уездном городе, через который прошло войско батьки Махно.

Первых пешеходов мы увидели только при въезде на Страстную площадь. И то это оказался патруль. Один из солдат поднял руку. Что-то подсказывало мне – нам приказывают остановиться только из любопытства. Я плавно затормозил и опустил стекло. Бэтмен судорожно сунул руку за отворот полушубка.

– Здравия желаю, господа хорошие! Документики попрошу, – простецки обратился к нам пожилой (на наш взгляд) солдат.

Он не делал никаких угрожающих жестов, его винтовка продолжала висеть на плече. Второй патрульный тоже не выказывал враждебности. Совсем молодой, безусый паренек восторженно разглядывал наш автомобиль. Увидев такое отношение, я немного расслабился. Мишка тоже облегченно вздохнул и вытащил из-за пазухи руку, которую держал на пистолете.

– Какие мы тебе господа, товарищ! – сказал я, протягивая патрульному первый мандат. – Господа все в Париже! – невольно вырвалось у меня.

Но солдат не заметил последней фразы. Его внимание было целиком поглощено чтением. Он медленно вел по строчке пальцем и шевелил губами. И тут я успокоился окончательно. Ну в самом деле, чего нам бояться за двадцатимиллиметровой титановой броней, да еще будучи вооруженными до зубов. Это аборигены должны нас бояться.

– Ого! Так вы из самого Петрограда! – минут через пять изумленно проговорил патрульный, вытирая со лба обильный пот.

«От семи строчек умаялся, бедняга!» – подумал я, а вслух подтвердил: – Из него родимого, из колыбели революции.

– А мандатик-то ваш, неужто сам Ленин подписывал? – продолжал любопытствовать солдат.

«Что ты пишешь, Володенька? Мандаты, Наденька, мандаты! Сам ты, х… лысый!» – влез в голову старый анекдот. Я чуть не расхохотался. Мишка удивленно посмотрел на меня и сказал:

– Он самый, товарищ! При нас подписывал, мы его вот как тебя сейчас видели!

– Ну и какой он? Товарищ Ленин? – никак не успокаивался патрульный.

– Красивый! – брякнул Суворов, и мне пришлось закусить губу. Еще немного, и я взорвусь от смеха.

– Прости, дорогой товарищ, нам ехать пора! – с трудом выдавил я, забирая свой документ.

– Товарищи, товарищи! А как называется ваш бронеавтомобиль? – влез в разговор молоденький на­парник.