– Головорезы и потаскухи, житья от вас нет. Не даете приличным людям спать: то кулаки у вас чешутся, то причинное место!

– Мы еще даже не приступили к тому, что ты думаешь! – крикнул ей Викс, но Сабина схватила его за руку и, давясь от смеха, потащила прочь. Грозная тетка продолжала сыпать им в спину проклятиями, понося, на чем свет стоит.

– Вот умора! – воскликнула Сабина и прикрыла ладонью рот. Но смех продолжал душить ее, он просачивался сквозь пальцы, сыпался звоном монеток на мостовую, улетал к небесам. Голова шла кругом. Казалось, она сама вот-вот воспарит над миром. – Еще кое-что новенькое!

– Целоваться у чужих дверей?

– Нет, узнать, что я потаскуха. Так меня еще не называли.

– Ну, нашла над чем смеяться! – Викс вновь привлек ее к себе. В темноте его глаза показались ей бездонными черными колодцами. Но Сабина остановила его, положив ему на грудь руку.

– Боюсь, что отец меня скоро хватится. Уже темно, и он наверняка забеспокоится, что меня еще нет дома. Не хотелось бы его волновать. Тем более что наш дом близко отсюда.

Викс насупился, однако руки разжал.

– Я же сказал, что научу тебе вещам поинтереснее свиста.

– Спасибо. Научил.

Путь до ее дома они проделали в напряженном молчании. А когда подошли к воротам, Сабину уже поджидали слуги. Заметив их, Викс насупился еще больше.

– Проклятье, – недовольно буркнул он.

Сабина рассмеялась.

– Рассчитывал на прощальный поцелуй?

– Или что-то другое, – буркнул в ответ Викс.

Между прочим, всю дорогу до дома Сабине не давал покоя тот же самый вопрос. А почему бы нет? Но слуги уже высыпали ей навстречу.

– Госпожа, ты должна была вернуться домой еще засветло! – укоризненно воскликнул кто-то.

Сабина посмотрела на них и, с достоинством натянув на голову паллу, прошествовала в дом. Ей оставалось лишь уповать на то, что Викс не оставил отметин на ее шее, которые ей будет трудно объяснить. Она услышала, как за ее спиной Викс повернулся и зашагал прочь.

Движимая каким-то шестым чувством, она отослала слуг прочь, а сама окликнула его удаляющийся силуэт.

– Викс!

– Что такое?

Он резко обернулся, и в свете факелов она увидела, что он зол.

– Сейчас ты целуешься лучше, чем в тринадцать лет! – весело крикнула ему Сабина и исчезла в доме.

Плотина

Императрица Плотина гордилась тем, что почти не смеялась. Жизнь – серьезная вещь, а положение супруги цезаря требовало от нее чувства собственного достоинства. И все же, увидев лицо Адриана, она невольно рассмеялась.

– Дорогой Публий, не надо хмурить брови. Это же не смертный приговор, а всего лишь женитьба.

– Что тоже приговор, только иного рода. Это Вибия Сабина? – уточнил он, немного помолчав.

– Да, мой выбор пал на нее. Или ты не рад?

Адриан раздраженно пожал плечами и принялся мерить шагами комнату. Плотина подняла глаза от восковой таблички, любуясь своим воспитанником: высокий, широкоплечий, в белоснежной тоге, в темных волосах играют солнечные лучи. Именно таким должен быть тот, кому в будущем суждено…

И пусть боги не сочли нужным подарить ей своих детей, они подарили ей Публия Элия Адриана. Муж сделал его своим воспитанником, когда мальчику было десять лет, и стоило Плотине впервые увидеть его, как ее зоркий глаз тотчас же разглядел в нем большое будущее. Траяну было не до него, и воспитание мальчика легло на ее плечи. И пусть он ей не родной сын, он все равно ее. Ее Публий.

– Мы же договорились, что тебе пора жениться, – сказала она, глядя, как он меряет шагами ее кабинет. – Между прочим, здесь, в этой комнате.

Какое чудное солнечное утро. Адриан всегда приходил проведать ее в первой половине дня. Вот и сегодня тоже. Плотина тотчас же отослала рабов, чтобы с глазу на глаз сообщить ему, что она наконец подобрала ему достойную невесту.

– Тебе пора обзавестись семьей, – продолжала она. – Ты ведь просил меня подыскать тебе достойную пару.

– Только не Вибия Сабина. Мне она не нравится.

– Это почему же? – удивилась Плотина. – Она тихая, воспитанная, с хорошими манерами. К тому же за ней дают неплохое приданое, а у ее семьи хорошие связи.

– Ее мать была самой главной римской шлюхой после Мессалины!

– Зато ее отец – один из самых уважаемых мужей в сенате. К его голосу прислушиваются. И его поддержка была бы для тебя не лишней, – Плотина улыбнулась. – Признаюсь честно, Публий, в один прекрасный день я бы хотела увидеть тебя консулом. Причем еще до того, как тебе стукнет тридцать. И я сделаю для этого все, что только в моих силах.

– Только не с такой женой! Может, она на вид и тихоня, зато любит водить дружбу со всяким отребьем. Я видел ее на бегах. Она сидела на трибуне рядом с плебейским сбродом.

– Ничего, как только она станет твоей женой, ей придется водить дружбу с теми, кого выберешь ты, – возразила Плотина. – Не поверю, что ты не сможешь совладать с какой-то глупой девчонкой.

– Она еще слишком юна, – пожаловался Адриан. – Я же не любитель маленьких девочек.

– Сабина? Маленькая девочка? – удивилась Плотина. Ведь, сказать по правде, она предпочла бы для себя сноху помладше, этакую спелую ягодку лет четырнадцати. Такая, наверняка, знала бы свое место и делала все, что ей велено. – Отец должен был выдать ее замуж года три-четыре назад, вместо того чтобы она забивала себе голову стихами Гомера. Но в этом случае сейчас она была бы замужем за кем-то другим. Если боги этого не допустили, значит, тому имеется причина.

Плотина давно убедилась в том, что боги всегда принимают во внимание ее намерения. А если они чего-то не делали, она делала это сама.

– И все же она мне не нравится, – продолжал упираться Адриан. – Послушать ее – вроде говорит правильные вещи, но ощущение такое, что внутри она смеется надо мной.

– Вздор! Ну кто бы посмел над тобой смеяться? – Плотина вновь посмотрела на восковую табличку. – Доверь ее мне, и я сделаю из нее образцовую супругу. Будь добр, подай мне стило.

– Императрица Рима вновь сама проверяет домашние счета? – с улыбкой спросил Адриан и покачал головой. – Тебе ведь достаточно поманить пальцем, и к тебе тотчас сбежится целая армия экономов и управляющих.

– Мой последний управляющий оказался не чист на руку. Мне ничего другого не оставалось, как в назидание остальным отрубить ему руки. – Плотина стилом разгладила воск и начертила новый заголовок. – Кроме того, я привыкла вести все домашние счета сама. И я не вижу причин отказываться от старых привычек лишь потому, что живу во дворце. Вспомни, Публий, когда я впервые переступила его порог.