И третья мера — умный, продуманный протекционизм и полный контроль границ, чтобы регулировать движение капитала, товаров и людей.

— Для этого вам придется выйти не только из Евросоюза, но и из ВТО!

— Я готова выйти из любых договоренностей, которые представляют угрозу нашим национальным интересам. Вообще вся бреттон-вудская система, предоставляющая огромные привилегии доллару, дышит на ладан. (Бреттон-Вудское соглашение 1944 года создало новую форму денежных отношений и расчетов, согласно которой доллар наряду с золотом стал главной мировой валютой. В результате соглашения, которое, кстати, СССР отказался подписать, США добились валютной гегемонии и полной долларизации мировой экономики. Возник так называемый золотодолларовый стандарт (35 долларов за одну тройскую унцию золота), впервые поставленный под сомнение президентом Франции Шарлем де Голлем. Генерал подогнал в порт Нью-Йорка корабль, набитый «зелеными фантиками» (всего 750 миллионов долларов), и потребовал обменять их на золото. Американцы де Голля прокляли, но деньги поменяли. А вскоре США в одностороннем порядке отказались от золотого обеспечения доллара. Гениальное жульничество всех времен и народов! — Прим. «КП»).

Весь мир оказался в заложниках у доллара, у бумажной валюты, ничем не обеспеченной. Посмотрите на Китай, эту осторожную, ответственную страну, которая повсюду скупает золото и серебро. Мир настоятельно нуждается в резервных валютах или даже в полиметаллической валютной системе. Мы должны покончить с чрезмерными привилегиями, предоставленными доллару.

— Я не хочу вас пугать, но любой человек, выступающий против власти доллара и мирового правительства в лице банкиров, закончит как Джон Кеннеди. Президент США, восставший против Федеральной резервной системы, был застрелен публично, на глазах у всего мира.

— Я также помню о судьбе Шарля де Голля, который в одиночку вел войну с долларом. Революция 1968 года во Франции была специально организована с целью лишить де Голля власти. Но я не боюсь. Жанна д’Арк умерла в 19 лет, но успела совершить великие дела. А мне уже 43 года. Чего же мне бояться?

— Есть более унизительные и куда менее красивые способы убрать людей. Вспомните, что случилось с главой Международного валютного фонда Домиником Стросс-Каном! 3 апреля 2011 года он выступил с важной концептуальной речью, в которой бросил вызов доллару и принципам свободного финансового рынка. А уже 14 мая его арестовали по подозрению в изнасиловании горничной.

— Стросс-Кан — слабохарактерный мужчина. Я женщина, и у меня нет подобных грешков.

— Но что мы, женщины, можем сделать в абсолютно мужском мире политики?

— Очень многое. Мы твердо стоим на земле и по природе своей реалистки. Женщины не могут улететь в высокие сферы и потеряться там, потому что они — матери. Мы ответственны за детей, а значит, и за мир, в котором они будут жить. Мы не витаем в облаках.

(из интервью Марин Ле Пен газете «Le Figaro», Франция, 10 апреля 2012 г.)

Le Figaro: Как вы оцениваете ход вашей первой президентской кампании?

Марин Ле Пен: Кандидатов в президенты нередко упрекают в том, что они стараются избежать неудобных тем. Но ко мне, как я считаю, подобная критика не относится. Я говорила о проблемах, которые беспокоят всех французов: евро, покупательной способности, протекционизме, фундаментализме, иммиграции. Если кто-то из кандидатов и высказал четкую позицию по этим ключевым вопросам, то это я. Тем не менее, наши сограждане становятся жертвами коммерческой конкуренции СМИ. Новостные редакции вырывают из полуторачасового выступления всего несколько фраз, которые способны наделать шума. Комментарии журналистов стали предельно предсказуемыми. По сравнению с президентской кампанией 2007 года ситуация заметно ухудшилась.

— Николя Саркози, по-видимому, вновь удалось привлечь на свою сторону часть ваших избирателей…

— У французов отнюдь не короткая память. Они вспомнят о катастрофических результатах Николя Саркози в области безработицы, покупательной способности, безопасности и иммиграции. Уходящий президент напоминает мне лентяя, который целый год бьет баклуши, а за две недели до экзамена пытается любыми способами завоевать расположение учительницы. Если к нему относятся снисходительно и переводят в следующий класс, он снова начинает расстраивать всех преподавателей. Для Николя Саркози экзамен — это президентские выборы. Это происходит раз в пять лет. Я хочу обратиться к французам и сказать им: не будьте снисходительны к уходящему президенту, накажите его.

— Согласны ли вы с его предложением о проведении референдума по вопросу об иностранных мигрантах?

— Николя Саркози вообще не стоило бы произносить слово «референдум». Он самым циничным образом пошел против решения французов, которые на референдуме 29 мая 2005 года сказали «нет» европейскому конституционному договору. Одним из его первых решений было принятие в парламенте Лиссабонского договора, где прописаны практически все пункты, против которых высказалось население страны на референдуме. Кроме того, за пятилетний срок его президентства ситуация с нелегальной миграцией только ухудшилась. За прошлый год на территорию Франции проникли 203 000 нелегалов.

— То есть, вы не поддерживаете никаких реформ Николя Саркози даже, например, тех предложений, которые касаются статуса предпринимателя?

— Сейчас мало кто говорит об огромных привилегиях, которые Николя Саркози предоставил крупным компаниям. Теперь в центрах городов могут быть открыты крупные магазины. Другими словами, это означает гибель для малого бизнеса. А потребители при этом даже не получают снижения цен. Во всех областях экономики уходящий президент ослабил позиции независимых предпринимателей в угоду крупным компаниям.

— Жан-Люк Меланшон не смог украсть у вас роль главного противника власти?

— Жан-Люк Меланшон является частью системы, с которой он, по его словам, ведет борьбу. Он исполняет роль популиста от социалистов, которому поручено постоянно оскорблять кандидата «Национального фронта». Он хочет создать русло для народного недовольства и направить его так, чтобы укрепить позиции Франсуа Олланда. 20 лет назад Бернар Тапи играл ту же роль загонщика для Франсуа Миттерана. В этом нет ничего особенно революционного. Когда я вижу, как Жан-Люк Меланшон набрасывается на меня на пару с главой профсоюза Medef Лоранс Паризо, то говорю себе, что кандидат от «Левого фронта» явно не вызывает беспокойства у воротил нашего бизнеса. Повышенное внимание СМИ к нему — это всего лишь временное явление. Центры изучения общественного мнения утверждают, что за меня готовы проголосовать, по меньшей мере, 16 % избирателей. Те, кто утверждает, что он способен обойти меня, либо некомпетентны, либо не чисты на руку.

— Вы не намереваетесь оказать поддержку Николя Саркози или Франсуа Олланду, если те продолжат борьбу во втором туре?

— Оба этих кандидата предлагают по сути одну и ту же политику. Единственное отличие — это стиль их кампании. Франсуа Олланд понимает, что продвигается вперед по зыбучим пескам. И боится пошевелить и пальцем, чтобы не увязнуть в них. Николя Саркози в свою очередь анонсирует по двадцать новых мер в день и даже вновь повторяет свои несдержанные предвыборные обещания 2007 года. Мы уже видели, чем все это оборачивается. Оба кандидата пытаются привлечь избирателей не с помощью своих программ, а благодаря критике соперника. Франсуа Олланд стремится выплыть на волне «антисаркозисма». Николя Саркози делает ставку на страх перед левыми. В то же время оба они готовы пожертвовать французским народом ради еврозоны. Как один, так и второй готовят планы жесткой экономики, которые доведут Францию до состояния Греции. В результате мы получим массовую безработицу, стремительное падение покупательной способности французов и резкое снижение уровня жизни среднего класса. Я просто не могу поддержать кандидата, который реализует противоположную всей моей программе политику. Если во втором туре сойдутся Николя Саркози и Франсуа Олланд, я не буду советовать моим сторонникам, за кого отдать голоса.