– Клянусь смертью Христовой, а ты упрямый.

– Упрямства у меня хватит, чтобы сразиться с тобою, – хрипло ответил я и сжал кулаки.

В этот момент неизвестно откуда появившаяся фигура шагнула между нами. Все мальчишки, кроме Динатия, отступили. Я разинул рот от удивления.

Это была Бранвен.

В глазах Динатия промелькнул страх, но он плюнул женщине под ноги.

– Отойди, дьяволица.

Глаза у нее загорелись, и она гневно взглянула на него.

– Оставь нас.

– Убирайся к дьяволу, – выругался он. – Вам обоим там самое место.

– Правда? Тогда лучше тебе спасаться от нас бегством. – Она угрожающе подняла руки. – Не то я призову адское пламя, и оно пожрет тебя.

Динатий потряс головой.

– Это не я сгорю в аду, а ты!

– Но я не боюсь адского огня! Меня нельзя сжечь!

Луд, в тревоге наблюдавший за Бранвен, потянул Динатия за рукав.

– А вдруг она правду говорит? Пошли отсюда.

– Я не уйду, пока не покончу с ее щенком.

Синие глаза Бранвен сверкнули.

– Уходи немедленно. Или сгоришь.

Он сделал шаг назад.

Она наклонилась к нему, затем повелительным тоном произнесла одно лишь слово:

– Убирайся.

Остальные мальчишки бросились бежать. Динатий, видя их бегство, заколебался. Он сложил пальцы обеих рук в знаки, предохраняющие от дурного глаза.

– Уходи! – повторила Бранвен.

Динатий несколько мгновений сверлил ее ненавидящим взглядом, затем пошел прочь.

Я взял Бранвен за руку, и вместе мы медленно направились к нашей хижине.

Вытянувшись на своем тюфяке, я морщился от боли, пока Бранвен ощупывала мои покрытые синяками бока. Тонкие лучики света, просачивавшиеся сквозь прорехи в соломенной крыше, падали на ее плечи и лицо. Она озабоченно нахмурила лоб. Синие глаза смотрели на меня так пристально, что мне казалось, будто взгляд их пронизывает меня насквозь.

– Спасибо, что помогла мне.

– Не стоит благодарности.

– Ты держалась прекрасно. Честное слово, прекрасно! И появилась как раз вовремя, прямо как с неба свалилась. Будто одна из твоих греческих богинь – Афина или еще кто-нибудь.

Морщинки на лбу Бранвен стали глубже.

– Боюсь, скорее как Зевс.

Я рассмеялся и тут же пожалел об этом – бок жутко заболел.

– Хочешь сказать, что обрушила на них гром и молнию?

– Вместо мудрости. – Она печально вздохнула. – Я сделала лишь то, что сделала бы на моем месте любая мать. Хотя ты никогда…

– Что?

Она покачала головой.

– Ничего.

Бранвен поднялась и на несколько минут ушла, чтобы приготовить припарку, источавшую запахи дыма и кедра. Я слышал, как она рубила и растирала кору. Потом она вернулась к моему ложу. Приложив припарку к моим ребрам, она слегка прижала ее ладонями. Я почувствовал, как тепло постепенно проникает в мое тело, в кости, и как будто сам костный мозг превратился в тлеющие уголья.

Через некоторое время она закрыла глаза и начала негромко и медленно напевать заклинание, которое я слышал от нее не раз во время работы. Раньше я часто задумывался о том, поет ли она его для того, чтобы излечить больного, или же каким-то образом – а каким, я не мог сказать – излечить саму себя. Но на этот раз, когда я вгляделся ей в лицо, у меня не осталось сомнений: песнь предназначалась для нее, а вовсе не для меня.

Я чувствовал, что слова эти принадлежат языку иного мира, лежащего далеко за морем. Я подождал, пока Бранвен откроет глаза, затем задал так часто волновавший меня вопрос, хотя и не ожидал услышать ответ.

– Что это означает?

И снова она окинула меня взглядом, проникавшим в самую душу. Затем, тщательно подбирая слова, ответила:

– Это песнь о волшебной стране. Стране соблазнов. Стране миражей. Эта страна называется Финкайра.

– А что это за слова в конце? «Дравиа, дравиа Финкайра».

Она понизила голос до шепота.

– «Живи вечно, живи вечно, Финкайра». – Она опустила взгляд. – Финкайра. Страна многих чудес, прославленная бардами на тысяче языков. Песни говорят, что страна эта находится на полпути между нашим миром и миром духов – она не принадлежит ни земле, ни небесам, но служит мостом, соединяющим их. О, я могла бы столько рассказать тебе о ней! Цвета там ярче цветов Земли на восходе солнца, воздух там ароматнее самого благоуханного земного сада. Множество загадочных существ обитает там – и легенда говорит, что среди них есть первые великаны.

Я пошевелился и, придвинувшись ближе, взглянул ей в лицо.

– Тебя послушать, так она существует на самом деле.

Руки Бранвен крепче прижали меня к тюфяку.

– Не больше, чем любое другое место из тех, о которых я рассказывала тебе. Мои истории могут быть не такими реальными, как вот эта припарка, сын мой, но тем не менее они правдивы! Достаточно правдивы, чтобы помогать мне жить дальше. И трудиться. И находить скрытое значение в каждом сне, в каждом листе дерева, в каждой капле росы.

– Ты что, хочешь сказать, что твои легенды – как и те мифы о греческих богах – на самом деле правда?

– О да. – Она помолчала минуту. – Легенды требуют веры, а не доказательств. Неужели ты не понимаешь? Они существуют в священном времени, которое движется по кругу. Это не историческое время, текущее в одном направлении. И все же они реальны, сын мой. Во многом более реальны, чем повседневная жизнь этой жалкой маленькой деревушки.

Я озадаченно нахмурил лоб.

– Но ведь греческая вершина Олимп – совершенно не то, что наша гора Ир Видва.

Пальцы ее слегка расслабились.

– Они не так сильно отличаются друг от друга, как ты считаешь. Гора Олимп существует на земле и в мифах. В земном и священном времени. Там можно найти Зевса, Афину и других. Это промежуточное место – оно не совсем принадлежит нашему миру и не совсем – Миру Иному, оно лежит посередине. Точно так же туман – это не воздух и не вода, а одновременно и то, и другое. Есть еще одно такое место – греческий остров Делос, где был рожден и живет Аполлон.

– Разумеется, в мифах. Но не в настоящей жизни.

Бранвен странно взглянула на меня.

– Ты в этом уверен?

– Ну… допустим, не уверен. Никогда не был в Греции. Но сотни раз видел гору Ир Видва, прямо вот из этого окошка. Никакого Аполлона там нет! Ни на этой горе, ни в этой деревне.