Усмехнулась. Соломонович, значит. Ну, тогда понятно, откуда взялись такие условия.

Дальше свитки и разбросанные бумаги я читала как хороший приключенческий роман с элементами юмора и сюрреализма. Занятие это настолько захватило, что за временем я перестала следить абсолютно.

Здесь были и хозяйственные записи, и кляузы высокопоставленной нежити друг на друга Угрозы каких-то царевичей и, наоборот, предложения от нескольких королевств руки и сердца дочерей своих, дабы породниться. Потом попалось недописанное Кощеем письмо царю Берендею, которому мой могущественный папочка обещал, что приедет лично, вырвет из петуха его заморского, павлином зовущегося, самое длинное перо и вставит этому Берендею прямо в… коли он, Берендей этот, от своего хода не откажется.

Какого хода? О чем это они?

Я было заволновалась и зашелестела бумагами. Неужели — оно? Но когда обнаружила другие письма, все прояснилось. Оказалось, Кощей с Берендеем играли друг с другом в шахматы по переписке.

Попадались еще вызовы на честный бой, объявления войны и перемирия, ругательные, просительные и требовательные письма. В общем, было все, кроме того, что я искала.

Наконец, перебрав все находившиеся на столе бумаги, я встала из-за стола и устало потянулась. Похоже, придется лезть в комод.

А за стрельчатым окном занимался хмурый рассвет. Значит, полночи я тут уже провозилась.

Тяжело вздохнув, с завистью посмотрела на дрыхнущий посох. В том, что Яр спал, не было никаких сомнений. Огоньки в глазницах черепушки потухли, а челюсть слегка подрагивала в неслышном храпе.

Спать мне, конечно, не хотелось. Но вот переключиться с бумажек на что-нибудь другое — очень даже. И поесть бы не мешало. Интересно, еда в Кощеевом дворце вообще есть? Или он нечистым духом питался?

Сглотнув голодную слюну, я направилась к комоду, и тут мне повезло. Среди разной мелочовки, книжек и каких-то кристаллов обнаружилось одинокое жухлое яблоко. Ну хоть что-то!

Съела сразу, стараясь не думать, что лежит оно здесь уже несколько дней с момента исчезновения Кощея. Сердито обернулась на всхрап посоха, и внезапно взгляд упал на листок пергамента, валявшийся под столом. Находился он у самой ножки и был смят в комок, так что неудивительно, что раньше я его не заметила. Только теперь, когда свет из окна упал на эту часть пола, бумагу стало видно.

Подскочив обратно к столу, я подняла пергамент и аккуратно расправила. Увы, он был не только смят, но и обуглен. Похоже, Кощей, читая, настолько не совладал с гневом, что еще и подпалил. Так что текст начинался так:

Здесь письмо обрывалось. Что там было? Адрес? Условия? Имя автора письма?

Я повернулась к посоху и позвала:

— Яр!

— Хр-р-а?

— Ты спишь?

— Так, вздремнул немного, — он зевнул. — А что, нашла что-то?

— Да вроде бы. Смотри, — я положила бумагу перед посохом.

— Н-да, дело серьезное, — прочитав, изрек тот. — Кощей и впрямь убийцу Марьи Моревны шибко искал. Теперь-то понятно, куда он сорвался. Ловушку царю нашему изготовили знаючи…

Перебивая его, в дверь постучали.

— Войдите! — громко сказала я.

— Утро доброе, царевна, — на пороге появился Костопрах. — Посох чародейский ваш весточку кинул явиться неотложно. Али нашлось чего?

Я кивнула и показала обрывок. Скелет подошел поближе и, взглядом спросив разрешения, быстро пробежал его глазами.

— Та-к, — протянул он. — Вот, значится, оно как выходит.

— Как оно выходит, я и без тебя вижу, — нервно буркнула я. — Отец точно знал того, кто ему письмо прислал, и доверял ему, раз по первому зову сорвался. Да только нам-то как предателя узнать?

Костопрах задумчиво почесал черепушку. Раздался неприятный скрежещущий звук. Я поморщилась. Опомнившись, он виновато взглянул на меня и произнес, оборачиваясь к комоду:

— Ну, раз пергамент у нас тут имеется, можно попробовать посмотреть на писца евонного через блюдо Всевидящее. Яблочко наливное, зачарованное покажет…

Скелет осекся. Мы оба дружно посмотрели на несчастный огрызок, одиноко лежащий на блюдечке с голубой каемочкой.

За спиной надсадно и нервно закашлялся посох.

Стало как-то очень стыдно.

— Я так понимаю, девайса для наблюдений у нас больше нет? — робко уточнила я.

— Нет.

Помолчали.

— Извините, — выдавила я наконец. — Я просто… есть хотела. А другим яблоком заменить нельзя?

— Можно-то оно можно, — отозвался Костопрах. — Но яблоня Молодильная только раз в десять лет цветет, так что еще семь годков подождать придется.

— Беда-а…

— Во всяком случае, в ближайшие десять лет у тебя будет отменное здоровье, царевна, — попытался найти положительную сторону в произошедшем скелет. — И раны мгновенно затягиваться будут, что тоже неплохо.

— Так я вроде и так бессмертная? — напомнила я.

— Ну-у… — Костопрах как-то странно замялся, но тут же добавил. — В любом случае ходить вечность с простудой, кашлем или раной гниющей не в удовольствие. А еще могут расчленить, колесовать, закопать заживо, утопить, спалить…

— Хватит! — не выдержала я. — Все понятно! Чего жути нагоняешь?

Костопрах замолчал, поникнув головой.

— Совета просить надо. Помощи искать, — внезапно подал голос посох.

— У кою и где искать? — я повернулась к нему.

— Ну, раньше к Бабе-яге за мудростью ходили, но ее нет уже лет двадцать. Исчезла она… с вами. Вы вот вернулись, а она нет.

— Значит, с Ягой мы в пролете, — подвела я итог. — Костопрах, ты чего молчишь? Вон даже палка помочь пытается!

— Я не палка…

— Он не палка…

Скелет и посох заговорили одновременно и столь же одновременно замолкли.

— Ладно, кто там у нас есть из потенциальных союзников? Кто отцу моему хоть когда-нибудь помогал? — я решила не упускать инициативу и устроить импровизированный мозговой штурм.

— Лихо одноглазое, но к нему обращаться не советую. Сглазить может ненароком, а зачем нам еще больше неприятностей? — ответил Костопрах.

— Да уж. Кто еще?

— Соловей-разбойник, но его не советую тоже. Неуравновешенный, да и не шибко умен, все равно пользы особой не будет.

— Согласна. Еще варианты?