Потом наконец высунул ручонку с пригоршней серебра.

— Ваше счастье, что я без туловища, вот и пользуетесь, — сказал он. — Но чтобы лапоточки мне нашли! Да смотрите у меня — до торгов ни капелюшечки!

— Само собой, — сказал Мутило, признавая его старшинство.

— Зелено вино ведь тоже на хлебе ставится, вот он и учуял, — объяснил Колобкову догадливость богатырь.

Ума не приложу, где это достать такую Палестину денег.

Александр Герцен

Людей на дороге стало густо: иные шли навстречу, иные догоняли. Знакомых лиц пока, к счастью, не попадалось.

— Деньги ты при себе держи, — сказал Жихарь. — А то у меня, мнится, дыра в горсти — улетают денежки неведомо куда. Ведь я в Вавилоне взял добычу великую, еле допер! И где она теперь?

— Надо было смету составлять, — сказал Колобок. — На хозяйство, на дружину, на непредвиденные расходы…

— У меня все расходы получились непредвиденные, — вздохнул Жихарь. — Кабы предвидел, разве я так бы казной распорядился?

— Про твое княженье даже под водой наслышаны, — наябедничал Мутило Колобку.

— Недоимки народу простил, от налогов на год избавил… Куда только жена смотрела?

— Всю душу вынула, — сказал Жихарь. — Говорит: вы, многоборцы, привыкли прохладно жить — вином полы моете, блинами избы конопатите, всякий прохожий бродяга за дорогого гостя. Да уж не как вы, кривляне, отвечаю, у вас от скупости уже все зубы смерзлись, вы с камня лыко дерете, из блохи голенище кроите, из осьмины четвертину тянете, кашу едите — и то держите ложку над горсточкой… Как мне было не дать людям леготу после Жупелова княжения, Невзорова управления? В годину народных бедствий?

— Ты сам и есть главное народное бедствие, — объявил Колобок. — Кто помногу хорошего хочет, всегда навредит. Откуда тебе знать, как народ живет?

— А я придумал, как узнать, — сказал Жихарь. — Собрал как-то утром всех жителей, провел мечом по поляне черту и сказал: кто беден, становитесь по ту сторону черты, кто в достатке — оставайтесь на месте.

— И что? — злее яда спросил глумливый Гомункул.

— Всем скопом ломанулись за черту бедности, — вздохнул незадачливый князь.

— Даже самые домовитые.

— Немудрено, что ты промотался на голую кость, — сказал Колобок. — Надо было сперва назначить мытарей, чтобы проведали, кто как живет, а уж потом решать, кому давать леготы, а кто и без них вытерпит.

Жихарь раскрыл суму, чтобы Колобок увидел написанное на богатырском лице крайнее недоумение.

— Какой же многоборец по своей воле в мытари пойдет? У нас народ гордый, обидчивый!

— А как при прежнем князе управлялись с налогами? — полюбопытствовал Колобок.

— Ну, у Жупела-то мытари как раз были, — ответил Жихарь. — Только в час народного гнева, когда я вернулся из первого похода, люди их всех порешили!

Вывели окаянное семя!

— Было, было такое, — подтвердил Мутило. — Даже ко мне в озеро приносили топить, но я не позволил. У меня не помойная яма, а приличный водоем…

— Держава устраивается не так, но совсем по-другому, — начал было объяснять Колобок правильное устройство державы, но тут уже началась ярмарка.

Глазом ее было не охватить, и богатырь даже вскочил на коня, чтобы разглядеть получше.

Перед ним раскинулся целый город — расписной, невыносимо шумный, окруженный высоким частоколом и даже с каменными воротами. Над воротами висела вывеска: «Купить — не купить, а поторговаться можно!»

Жихарь присвистнул от удивления и продолжал свистеть довольно долго — покуда Мутило не одернул его, чтобы деньги не извелись от свиста.

Торговая стража вооружена была получше всякой княжеской дружины, сыто кормлена и неразговорчива. Пришлось заплатить за вход. При этом один из стражников хмуро осведомился о содержимом дорожной сумы.

— Каравай это, — ответил Жихарь. Стражник постучал по Колобку костяшкой пальца:

— Ты, парень, видно, в дороге года три провел…

Колобок возмущенно фыркнул, и стражник поспешно выдернул руку из сумы.

Мутило тем временем приглядел канавку, присел в нее и ручейком просочился мимо стражников, поскольку водяников не ведено пускать на ярмарки. Видимо, как раз поэтому водяники туда так и стремятся.

Шляться с оружием на ярмарке не полагалось. Богатырь был вынужден отдать меч на хранение — опять же не задаром. В обмен ему дали красную бирку.

Мутило, знавший здешние порядки, отвел коня Налима в конюшню, где тоже получил бирку, но черную.

— Не испортили бы коня перед торгами, — нахмурился Жихарь.

— Тут строго, — сказал Мутило. — Тут с баловниками не нянькаются, для них особый овраг имеется…

— А может, суму тоже оставим в конюшне? Круглый приглядит…

— Я пригляжу сейчас кому-то! — рявкнул Колобок. — Я так пригляжу! Вы же без меня тут мигом голомызые останетесь: либо щами подавитесь, либо лапшой захлебнетесь! Денежки — за щеку, так надежнее!

— А как торговаться? — удивился богатырь.

— Торговаться буду я! А вы сегодня просто походите, поглядите…

Весенняя ярмарка обычно не чета осенней, но поглядеть было на что. Товары большей частью водились иноземные, незнакомые…

— Покупай духи из Бонжурии, да гляди, чтоб не обжулили! От этой от шанели все бабы ошалели, а мужики нахлестались — все тверезы остались!

— Кому сапсабая? Кому сапсабая? Рожа рябая, пятки прямые, живот наоборот!

Мышей не ловит, зато не прекословит!

— А вот неспанский бальзам, хвалит себя сам на языке, понятном всяким волосам!

— Кому черного «мерседеса» из Брынского леса? В обращенье несложен, к тому же растаможен!

— Продаю мыльный порошок, стирает хорошо: сама тетя Ася еле убереглася!

— Продается пихало дубовое, совсем новое, к труду и обороне готовое! Пихал бы сам, да уступаю вам!

— Зубы береги, пройти мимо не моги! Есть «Орбит» без сахара — сама жевала да ахала!

— Твой «Орбит» все зубы сгорбит! Жуйте «Джуси Фрут» — от него мухи мрут, а сам кариес на елку залез!

— Панасоник жареный! Визжал-визжал, а от жаровни не убежал!

— Зюзюка, зюзюка с крылышками!

Жихарь вертел в руках непонятные красивые сверточки да коробочки и ворчал:

— На ярмарки уже затем ходить надобно, чтобы понять — как много на свете вещей, без которых человек вполне может обойтись! Мудрено выбрать из них самую бесполезную…

— Кто тут собрался покупать бесполезные вещи? — насторожился Колобок.