– Сосет, наверное, хорошо, – замечает Тоха с ухмылкой.

Филя хмурится.

– Это ты по чему, блядь, определил?

– Губы, смотри, как облизывает.

– Сука, ну ты эксперт просто, – протягиваю я и ржу. – Сосет хорошо, ага…

Да только смех мой резко обрывается, едва я оборачиваюсь и замечаю в метре от себя Лизу.

У нее лицо человека, столкнувшегося с привидением. У меня же при виде нее сначала огненной стрелой натягивается позвоночник, а после – всю спину обсыпает жаром. Стук сердца не просто ускоряется, он становится неистовым. Огонь перелазит по плечам на грудь. Одуряюще-медленно скатывается вниз. Мышцы сокращаются, будто при физической нагрузке, но забывают расслабиться. Застывают в этом ноющем напряжении.

– Ты в порядке? – спрашиваю, приподнимая брови, словно я сам хоть сколько-нибудь в норме.

– Где моя сестра? – отмирает Лиза.

Я заторможенно моргаю, все еще не веря в то, что она находится здесь.

– Пойдем, – беру ее за руку, чтобы провести через беснующую толпу к тому месту, где оставил Жору с мелкой занозой.

Ладонь Лизы холодная. Первым делом дергается. Я, стискивая крепче, не отпускаю. И тогда неожиданно ощущаю ответное пожатие. Черт, ни хрена сверхъестественного, а у меня от запястья и до самого плеча бежит дрожь.

В какой-то момент поворачиваюсь к ней. Встречаемся в полумраке взглядами – пробивает. Двусторонне. Ярче и яростнее, чем при столкновении двух противоположно заряженных масс. Если бы по законам физики от этого контакта могла возникнуть видимая молния, она бы осветила весь зал. А так… Слепит только нас.

Богданова выглядит практически полностью дезориентированной. В подобном месте она, совершенно очевидно, впервые. Потрясенно смотрит на полуголых девчонок и с удовольствием лапающих их парней. Ошарашенно вздыхает при виде целующихся пар. Морщится и вздрагивает от рваных ритмов музыки. И… инстинктивно жмется ко мне.

– Еще долго? – выкрикивает отрывисто, когда я останавливаюсь.

Напряженно замираю, потому как ни Жоры, ни младшей Богдановой не обнаруживаю.

– Артем… – зовет Лиза и тянет меня за руку.

А я попросту не знаю, что ей сказать.

– Что-то не так? – беспокойство в ее голосе нарастает. – Где Соня?

– Сейчас, – бросаю я и подтаскиваю ее к дивану. Садиться она, конечно, и не помышляет. Смотрит на все не просто с опаской, с откровенным отвращением. – Позвонить нужно.

Набираю Жору. Слушая длинную череду гудков, ободряюще подмигиваю Лизе.

– Ты где, блядь? – срываюсь, как только устанавливается соединение.

– А что? – басит Жора с того конца провода.

– Я просил тебя присмотреть за девчонкой, – выдвигаю сердито.

– Так, я присмотрел. Домой ее везу.

– Ты озверел?

– Она сама попросила, – тут же оправдывается бугай Георгиев. – Короче, все путем, мужик. Не волнуйся. Давай, позже перезвоню, – и отключается.

Я встречаю встревоженный взгляд Богдановой и заранее готовлюсь к тому, что она решит, будто я ее намеренно сюда выманил.

– Где Соня? – повторяет Лиза, подтверждая тоном мои догадки.

– Иди сюда, – веду к входной двери.

Но в этот раз она далеко не так охотно за мной следует. Тарабанит кулаком мне в плечо и что-то без остановки вещает.

– Где она? Где Соня? – прорезает ее голос царящую на улице тишину, прежде чем я оборачиваюсь. – Ты обманул меня? Ее здесь вообще не было? – едва отпускаю, толкает меня ладонями в грудь. – Что ты молчишь?!

– С ней все в порядке. Мой друг повез ее домой.

– Твой друг?! – горланит Лиза почти истерично. – Это один из тех, которые говорят о девушках все те гадости??? И ты… – встречаемся взглядами, и ее голос срывается. Губы дрожат, она предпринимает несколько попыток, просто чтобы сжать их вместе. Внутри меня бунтуют какие-то эмоции. Вибрирующей и горячей волной устремляются наружу. Врезаются в силовое ограждение и резонируют огненными спазмами по всему телу. – Ты тоже такой! Мерзкий. Гнусный. Порочный.

– Стой, – выкрикиваю в темноту, когда она разворачивается и уходит. – Дай провожу. Богданова! Блядь…

– Не смей идти за мной!

Иду, конечно же. Как иначе?

А она, ко всему, сворачивает с дороги, чтобы сократить путь через парк. Так вот, как ей удалось так быстро добраться. Не понимает, насколько это опасно ночью?

– Лиза! – окликаю, потому как она бросается бежать. – Богданова!

Преодолев несколько метров, оглядываюсь и замираю. Длинная центральная аллея освещена до самого конца, но на ней никого. Значит, девчонка, оторвавшись, ушла в сторону и, скорее всего, спряталась, понадеявшись на то, что я уйду.

Оглядываясь, включаю всю свою сообразительность. Биение сердца забивает все внешние звуки. Кровь, с ревом циркулируя по телу, вторит ему. Но я все равно прикладываю усилия и прислушиваюсь.

Шагаю в темноту. Иду медленно, считываю малейшие знаки и звуки. Пока не улавливаю учащенное и срывающееся дыхание. Резко торможу и поворачиваюсь. Лиза прекращает дышать и опасливо вжимается в ствол широкого дерева. Когда же понимает, что незамеченной остаться не удалось, бросается снова бежать. Тут-то я ее и перехватываю. Стремительно возвращаю на место и притискиваю всем своим телом к стволу.

Адреналин бомбит. Но вместе с ним мое напряженное массивное тело становится непривычно чувствительным. Пробивают его затяжные электрические разряды. Дробно, до пульсации клинит.

Не контролирую, что выдаю, когда смотрю на Лизу. Но ее широко распахнутые глаза выражают панику.

– Добегалась, Дикарка…

Опасность. Порок. Искушение.

© Лиза Богданова

– Добегалась, Дикарка? – тягучий и хрипловатый голос Чарушина окутывает меня, словно дурман.

Пока его лицо приближается к моему, я не способна даже моргнуть. Напрочь отказывает эта функция. Жадно и громко глотая воздух, неосознанно вбираю горячее дыхание Чарушина. Улавливаю в нем наличие алкоголя и никотина. Хотелось бы предположить, что именно эти пары меня и пьянят, что вызывают у меня отвращение… Но я ведь понимаю, что это неправда.

Мое сердце трепещет, словно живое существо. Огромная бабочка или птица? Как это остановить?

Сам Чарушин выглядит захмелевшим и взбудораженным, словно обезумевший от голода зверь. Фонари расположены далеко от того места, где мы стоим, но их слабого свечения вкупе с люминесцентными лучами Луны хватает, чтобы увидеть, как мерцают темные глаза парня. Его дыхание становится частым, шумным и отрывистым. Грудь высоко и мощно вздымается.

Он пугает меня пуще прежнего.