Разговор как-то сам собой сошел на нет, Кейсав ощущал, что его почти настигли люди барона и слегка нервничал. Похоже, завтра предстоит стычка, барон своеволия не потерпит и сразу прикажет отправляться с ним, забыв о поисках знаний. Придется резко отказать, а это значит, применить свои наработки для того, чтобы отвадить подонка, но так, чтобы с ним ничего страшного не случилось. Если по вине одного из чародеев погибнет кто-то из владетелей, пусть даже мелких и до печенок доставших всех остальных, то за этим чародеем станут охотиться стар и млад. Да и коллеги спасибо не скажут, им ведь тоже достанется на орехи. Значит, барона надо выставить смешным, и не более того. А это что значит? Иллюзия. Но такая, чтобы ему из дома было выйти стыдно. Чтобы на него пальцами показывали и хохотали.

Некоторое время поразмыслив, Кейсав тихо рассмеялся — он придумал, что и как сделать. Барон очень «обрадуется». Может хоть после этого немного успокоится и перестанет тиранить всех, до кого дотянется? Было бы неплохо. Очень уж неприятный человек, жадный, спесивый, полностью уверенный в собственной огромной значимости и полном праве получать все, что только пожелает. Ходили даже слухи о том, что барон Хайседский однаждына деревенской свадьбе повесил жениха и прилюдно изнасиловал невесту извращенными способами, после чего отдал ее на потеху своим дружинникам, отчего бедная к утру и померла в муках. И все это из-за криво сказанного слова, что-то не то и не так, по мнению владетеля, жених ему сказал. Многие, ох многие мечтали, чтобы барон наконец нарвался, слишком много мозолей он оттоптал своей бесцеремонной наглостью и бесчеловечной жестокостью.

Утром путники встали, едва рассвело. Быстро позавтракали остатками холодной зайчатины и поспешили вернуться на тракт, уже начинающий заполняться людьми. Для реализации задумки Кейсава их должны были перехватить в людном месте, у случившегося обязательно должны иметься свидетели. Слухи после такого обязательно пойдут. Барон, конечно, может нанять убийц, чтобы отомстить, вот только где эти убийцы будут искать молодого чародея, у которого нет ни кола, ни двора? Так что пусть ищут.

Дорога, мощенная тесаным камнем, стелилась под ноги, правда, иногда пешим путникам приходилось отступать на обочину, пропуская верховые отряды какого-нибудь владетеля. Пару раз проехали лэрские гвардейцы в своих хорошо узнаваемых скошенных на бок шляпах с изогнутыми перьями птицы Рат. Они отпустили несколько сальных шуточек в сторону стайки молодых крестьянок со встречного обоза, на что те ответили веселым смехом и подмигиванием — каждая была не прочь сбегать в кусты с молодым аристократом, это даже самые строгие родители одобрили бы — принеси потом ребеночка, если, конечно, мальчик уродится, в гвардейские казармы, чародей отцовство установит и герцог денег столько отвалит, что до старости всей семье хватит. Только вырасти сынка, да как повзрослеет, отправь в военную школу в Тисе, городе-спутнике Лэра. Пусть дальше сам свое будущее строит. А коли девка народится, то подросшую можно будет и в бордель продать, тоже прибыток хороший. Иди замуж выдать, коли богатый жених найдется. На девок с владетельской кровью охочих всегда хватало.

Но гвардейцы проехали мимо, они, похоже, куда-то спешили, и девушки разочарованно вздохнули. Но вскоре снова застрекотали, что те сороки. Кейсав, шедший вместе с Сейлой следом за их подводой, поморщился — разговоры велись о размерах «достоинства» деревенских парней в сравнении с гвардейцами, от подробностей уши вяли. Молодой чародей придержал девушку и сам притормозил, чтобы отстать — слушать все это он ни малейшего желания не имел. Сейла поначалу не поняла в чем дело, потом прислушалась к трескотне крестьянок, покосилась на покрасневшего Кейсава и прыснула.

Внезапно раздался отчаянный детский вопль и чьи-то громогласные причитания. Молодой чародей вскинулся и поспешил обогнать резко остановившуюся телегу. За ней, возле повозки с огромными толстыми колесами, ее везли двое огромных быков, убивалась и плакала пожилая женщина, стоя на коленях над кем-то лежащим на камнях, по которым медленно растекалась алая лужа.

— А что случилось? — спросил Кейсав у усатого ремесленника в кожаной одежде, растерянного стоящего неподалеку.

— Да мальчонка задремал и с передка телеги свалился прямо под колеса, — хмуро ответил тот. — Ноги передавило бедолаге, вон кровища так и хлещет, Микай попробовал было перевязать, да толку-то, рана выше колен... Щас юшкой истечет... Мамка вон как убивается, не уследила...

— Пустите, я чародей!

С этими словами Кейсав решительно направился к обеспамятевшему мальчишке, на ходу готовя исцеляющую связку. Его руки засветились призрачным опаловым свечением. Тело пострадавшего ребенка внезапно вздернуло в воздух, оно окуталось таким же свечением.

Кейсав выплетал одну связку за другой, так интенсивно он не чародействовал еще никогда. Вот и пригодилась наука Фаэра.

Люди вокруг замерли, никому из них еще не доводилось видеть такого явного чародейства. Кто-то забухтел, что проклятый колдун погубит бедолагу, но его быстро одернули. Большинство сошлось на том, что помятому мальцу сильно повезло, поскольку за их телегой шел чародей, который еще и бесплатно лечить взялся. Никто и не слыхал, чтобы они бесплатно лечили, обычно такие деньги за исцеление драли, что только владетели и купцы у них лечиться могли.

Тело пострадавшего мальчишки тем временем опустилось на камни, свечение исчезло. Он тихо-мирно засопел, шмыгая носом.

— Фух! — вытер пот со лба Кейсав. — Чей малец?

— Мой, ваше чародейшество! — поклонилась дородная женщина.

— Будет спать до вечера. Как только в себя придет и попросит, напоить вдоволь. Кормить не раньше утра, мясом и печеными клубнями. Или кашей с мясом. Сытно, в общем, до отвала. Через пять дней снова бегать будет. До этого времени вставать не давайте, а то калекой останется.

— Ой, спасибочки вам, ваше чародейшество! — еще раз низко поклонилась женщина. — А чего мы вам должны?..

— Ничего, — усмехнулся молодой чародей. — Разве что вон каравай дадите, и в расчете.

В повозке явно путешествовала семья пекаря, поскольку она была под завязку нагружена свежим, душистым хлебом, по которому за время пути Кейсав успел соскучиться. За его спиной сокрушенно вздохнула Сейла, огорченная бесхозяйственностью спутника. Она бы взяла за исцеление больше продуктов, но это было не в ее власти, ей до такого уровня чародейства расти и расти. Девушка подошла, приняла протянутый пекаршей большой каравай и спрятала в котомку, предварительно бережно замотав его в тряпицу, чтобы не зачерствел.

— Это он, господин барон! — заставил всех вскинуться чей-то пронзительный, визгливый даже голос. — Наш учитель бывший!

На Кейсава показывал пальцем какой хилый мужичонка, косо сидевший на лошади — видно было, что ехать верхом ему очень непривычно и бедняга давно натер себе все, что только мог натереть. Слева и справа от него ехали по два воина в кирасах, а за ними пожилой владетель в черненой кольчуге и, невзирая на жару, роскошной меховой шапке. В нем молодой чародей легко узнал барона Хайседского, не раз его видел в Теймаре.