— Они здесь не любят чужаков, — сказала Джесс. — Я вижу, как они с тобой обращаются. Помни, они так же обойдутся с любым, кого не знают. — Она говорила, продолжая умываться и не поднимая глаз. — Они сами по себе. Я знаю, это в обычае кошек — доверить кому-то свои дух и судьбу, но чары это или проклятье?

— Там, откуда я приехал, говорят, что кошка, сильная духом, может возвращаться снова и снова в разных телах и жить много жизней…

Мати и сам удивился собственным словам. Пару мгновений он подумал над тем, откуда они взялись. И голос матери откуда-то издали закончил за него: «Говорят даже, что душа необычной кошки может жить вечно…»

— Это и вправду так? — спросила Джесс.

Мати слегка встряхнул головой и посмотрел на нее:

— Я только вчера здесь очутился. Полагаю, тебе это известно. Я даже не сразу сумел сбежать с того корабля, там батраки спорили насчет того, как его разгружать или что-то в этом роде, и они…

— Ты понимаешь речь батраков? — резко перебила его Джесс и пристально уставилась на Мати.

— Конечно… когда прислушиваюсь, — растерянно ответил он. — Разве не все их понимают?

— Но ты никогда никем не владел?

— Нет.

Мати уже чувствовал себя неловко из-за ее вопросов.

— Как странно, — протянула Джесс. — Видишь ли, кошки этого не могут.

— Не могут чего? — не понял Мати.

Хвост Джесс нетерпеливо дернулся.

— Не могут понимать батраков! Я, в общем, могу, но, наверное, потому, что большую часть жизни была домашней кошкой. Однако мне хотелось бы знать, как ты этому научился?

— Ты кем-то владела? — с любопытством спросил Мати, покосившись на проходивших мимо покупателей.

— Да. У меня был чудесный старый батрак, — вздохнула Джесс и отвела взгляд. — А теперь я живу сама по себе, в запертом киоске в конце рыночной площади.

— Я пока остался у Воробья. Он отличный!

— Да, он кажется хорошим. И думаю, ему все равно, что говорят другие. И это очень хорошо, учитывая, что о нем болтают…

— А что болтают?

Мати знал, что его вопрос прозвучал вызывающе. Ему было неприятно думать, что кошки могли быть жестоки к Воробью, который выглядел таким безобидным.

— Ну, говорят… — Джесс замялась.

— Что? Продолжай!

Она посмотрела на Мати в упор, словно решая, что рассказать ему, а о чем умолчать.

— Говорят, что он стар и ленив и что он вроде как и не кот.

— Вроде как и не кот? Что это значит?

— Это значит, что у него никогда не было подруги, наверное, — пожала плечами Джесс. — Но это не важно. Они вообще много болтают, особенно Арабелла и Финк. Обо мне тоже.

Мати немного расстроился из-за Воробья, хотя не слишком понял, что подразумевала Джесс. Но в то же время сгорал от любопытства: а что говорят о ней самой? Однако было бы не слишком вежливо спрашивать ее об этом. А Джесс уже выползала из-под прилавка.

— Ты уже осмотрелся здесь?

— Нет. Я побывал в туннелях, ну, немножко видел все вокруг того места, где живет Воробей, и немножко прогулялся к шлюзу…

— Хочешь, я тебе все покажу?

— Конечно.

Мати осторожно пошел за Джесс. Инстинкт говорил ему, что этой кошке можно доверять, но они ведь только что познакомились, и он не хотел терять бдительность. Разум, здравый смысл, вспомнил он вторую опору кошачьего образования.

Они шли и разговаривали, держась в стороне от человеческих дорожек.

— Катакомбы, те туннели, что под рынком, они очень большие, длинные, — начала Джесс. — Ты и представить не можешь, насколько они велики. Я на самом деле не знаю, как далеко они заходят, но точно добираются до шлюза, и отсюда до парка, и, похоже, проходят прямо под нашей Территорией.

— И везде в них живут?

— Кошки Крессиды? Нет, думаю, не везде. У некоторых слишком узкий вход, или их залили бетоном, или они слишком близко к канализации, или там полно крыс. Есть и такие, что засыпаны мусором. А остальные — да, кошки Крессиды ими пользуются.

— Когда ты говоришь «кошки Крессиды»…

— Я имею в виду рыночных кошек.

— Есть и другие?

— Другие кошки? На рынке нет. Кошки Крессиды очень сильные. Пангур молодой, но его уважают. Однако есть другие кошачьи, довольно близко. Они опасны. Они изо всех сил стараются захватить рынок и в особенности катакомбы, дающие кошкам преимущество. Но они не смеют. Я слышала, Трильон и Пангур как-то говорили об одном таком коте. Они не знали, что я их слышу, а я слышала. Кажется, они называли его Ханратти. Он вроде вожака окрестных котов. Думаю, он возглавляет котов Канкса. Кошки Крессиды вечно сплетничают о Канксе. Вроде бы Пангур их знает.

Мати почувствовал, как поднимается шерстка на его загривке и инстинктивно распушается хвост. Джесс остановилась. Они дошли до высокого вяза, возле которого накануне ночью состоялось собрание полнолуния. Большинство прилавков и палаток в этой части рынка пустовали. Джесс вспрыгнула на ближайший прилавок и оглянулась на Мати, приглашая присоединиться к ней. Он тоже запрыгнул наверх и сел, оглядывая рыночную площадь.

— На рынке не каждый день людно, — пояснила Джесс. — Сегодня мало народа. Ты скоро разберешься, когда ждать шумного дня. Такие дни веселее, потому что еды больше и больше развлечений и всякого такого, но они и опасны тоже, потому что везде батраки, а где батраки — там и улфы, собаки.

— Мы вчера одну видели.

— Ты и Воробей?

— Нет. Вообще-то, я тут уже познакомился с другими подростками — Домино, Бинжаксом и Риа.

— Вот как?

Выражение глаз Джесс понять было невозможно.

— Ну да, они первые кошки, на которых я здесь наткнулся. И Домино отвел меня к Воробью.

— И остальные с вами пошли?

Мати посмотрел на нее. Настала его очередь колебаться.

— Они пошли, но толку от них не было.

Вот так. Он показал, на чьей стороне стоит.

— Да и не могло быть, — согласилась Джесс. — Насчет Домино ничего не знаю, но эти двое серых — дурная компания. Конечно, ты не обязан ко мне прислушиваться, но что до меня, так я бы не стала поворачиваться к ним спиной.

Мати кивнул.

— Ладно… Видишь вон то здание, у него вроде как башня?

Мати посмотрел через рыночную площадь. Там стояла небольшая церковь, обшитая досками, в окружении киосков с разными поделками. У дальней ее стороны имелась полукруглая площадка, вымощенная булыжником. А за ней, как уже знал Мати, находился шлюз.

— Дальше того места заходить не следует. Там огромная дорога, она окружает все это место, весь рынок, идет по дальней стороне парка и поднимается до террас выше по течению.