в покрытом морозными узорами окне исчезли стремительно, но жути нагнать успели. Оленя жалась к Забаве, обе они едва сдерживали очередные визги, что Севара знала наверняка, так как не будь она благовоспитанной дворянкой, завизжала бы первой. Что в подобной ситуации делать — не понятно. Бабушка бы приказала слуге проверить, но тут из слуг — камеристка и кухарка. А чтобы сделал… Ну, например, дед Шаркаан? Выхватил бы палаш, да зарубил негодяя…

Севара осмотрелась. Её глаза давно привыкли к полумраку, потому мигом заметили тёмную тень чугунной кочерги. Она приятно холодила ладони, а её тяжесть прибавляла уверенности. Не палаш, но тоже грозное оружие. Почуяв прилив смелости, Севара разозлилась на того, кто посмел заглядывать к ней в окна в столь поздний час, будто зная, что в поместье остались одни только женщины.

— Сиктир! — гаркнула Севара. Браниться ей было строжайше запрещено, но Годияр когда-то услышал это слово от дедушки, не сдержавшего эмоции. Брат был ещё мал и тут же принялся повторять новое слово, а когда такие речи услышала мама, то наказала не произносить такого боле. Оказалось, что бирликское слово то какое-то уж очень плохое…

— С-сударыня, — промямлила Оленя, протягивая руку, — вы куда?

— Посмотреть, кто осмелился у меня под окнами снег топтать! — зло откликнулась Севара. Резко захотелось иметь заплетённую косу, чтобы гневно откинуть её за спину, но пришлось обойтись раздражённым фырчаньем на выбившуюся прядь.

Дверь громко хлопнула о стену, впуская в дом вихрь. Перехватив кочергу поудобнее, Севара спустилась с крыльца. По пути она успела только обуться в сапожки, а сверху ничего не накинула. Впрочем, того и не нужно, когда тебя греет ярость.

— Ну, и кто тут ходит? — рявкнула она.

Ветер негромко выл, поднимая пургу, а рядом с домом было пусто. Севара перехватила кочергу поудобнее, готовая сражаться хоть с Хозяином Зимы.

— Госпожа, п-простите… — послышался приглушённый, но явно мужской голос.

Некий парень в распахнутом зипуне выглянул из-за угла. В руках он мял то ли шапку, то ли варежки.

— Ты кто такой? — забыв о приличиях, спросила Севара. Теперь она понимала недовольство деда Ежа, когда тот встретил их утром.

— Да я вот… — Парень улыбнулся обезоруживающе открыто и наивно. Он весь сжался и явно нервничал. — Не знал дома ли кто… или свет так…

Севара оглядела незнакомца ещё раз. Молодой, едва ли старше её самой, с каштановыми волосами, в мятой рубахе под старым зипуном и в стоптанных сапогах, но с симпатичным лицом. Смазливым. Светлые голубые глаза глядели с каким-то детским восторгом и напоминали глаза Яшара. Севара растерялась, немного опуская кочергу.

Злость отступала, горячая кровь стихала, а холод хватал за пальцы. Вот уж тёплый приём она устроила незнакомцу. Конечно, внимание ослаблять не стоит, мало ли, но уж угрожать чугуном по голове так сразу — не стоит.

— Вы по какому вопросу? — Севара сощурила и без того узкие глаза, осматривая каждую деталь в парне.

— А я… вот… Вы только приехали ведь? Поэтому я… я…

— За работой что ль явился? — Забава успела выйти на крыльцо, в руке она держала сковороду. Из-за её спины выглядывала Оленя, сжимавшая скалку. Процессия выглядела воинственно и решительно.

— Д-да, — парень, оценив ситуацию, заулыбался сильнее. Казалось, ещё чуть-чуть, и он засмеётся.

Севара смущённо отвела взгляд в сторону. Вот уж!.. Он, верно, решил, что попал в ряды безумных дам, жаждущих кого-то поколотить. Впрочем, женское общество уже спешили разбавить — издали послышался недовольный крик. Парень повернул голову с удивлением наблюдая, как запыхавшийся старик бежит к ним, потрясывая посохом.

— Дедушка Ежа, не надо! — Оленя замахала руками. — Он за работой пришёл.

Тот замедлился и уже спокойным шагом дошёл до них, будто и не нёсся с очевидной угрозой огреть незваного гостя.

— В помощники набиваешься? — Старик тяжело дышал, расстёгивая тулуп.

— Да вот… думал… — Парень поджал губы, скрывая усмешку. — Теперь и не знаю, примут ли…

— Примут, чего ж не принять, коли ты окажешься ладным, а не охлёстышем каким, — деловито отозвалась Забава, спускаясь. Сковороду она отложила, а держала теперь шубу, которую накинула на хозяйские плечи. После она бережно забрала кочергу и вернулась в дом.

— Да, — подтвердила Севара, — просто неожиданно вы к нам пожаловали.

— Нежданно-негаданно, — подтвердил дед Ежа. — Звать-то тебя как, несмышлёныш?

— Имя? — Парень растерянно захлопал длинными ресницами, а затем ухмыльнулся: — Не поверите. Неждан я.

Старик довольно расхохотался и обратился к Севаре:

— Вы, ежили надо, скажите, я его к себе ночевать возьму. Завтра видно будет. Да и так доложусь вам.

— Так и поступим, — согласилась она. — А что там наша кобыла?

— Хороша лошадка. Складная, молодая, но ужо обученная… Брать надо.

— Сколько требуют?

— Восемь сотен резов.

— Пока не заплачу столько, — покачала головой Севара, кутаясь в шубу. — Упустим…

— Отчего ж, я уболтаю, — махнул рукой дед Ежа. — Сколько обождать?

Севара тяжело вздохнула. Без лошади долго жить здесь накладно, а оплата…

— Хоть декаду бы.

— Уболтаю! И этого возьму. Слыхал? Поручение от хозяйки. Ты хоть с лошадьми ладишь?

Парень закивал, не сводя взгляда с Севары. Той стало неуютно под пылким вниманием внимательных глаз юноши и она, попрощавшись, зашла в тепло.

Глава 4. Родня

Ночь на новом месте прошла примерно так, как и думалось Севаре — в холодном тревожном сне. Прогреться дом не успел, а одно одеяло не спасало от ветров, бьющих по стёклам. Слышен был рёв начавшейся метели и скрип деревьев от леса. Такие северные песни не походили на колыбельную и дарили наваждения, сплетённые из беспокойств. То виделся высокий мужчина с горящими светом глазами и белыми волосами, то толпа разбойников, то крик младшего брата…

Севара поднялась рано. Небо оставалось тёмным, внизу слышалось похрапывание Забавы, которая не рискнула спускаться в начавшуюся вьюгу и осталась ночевать на печи. В зале сопела Оленя, морща веснушчатый носик. Она проснулась, услышав осторожные шаги. Севара хотела было махнуть рукой, мол, спи ещё, но тут и Забава, всхрапнув, пробудилась и выглянула с кухни.

К счастью, в отличие от хозяйки, слуги были поумнее, потому и продукты для завтрака нашлись. Правда, пришлось немного обобрать деда Ежа, хранителя куриных яиц и трав для чая. Завтракала Севара в зале, поджав ноги и накрывшись шалью. Оленя и Забава поели на кухне. Повариха ушла, пообещав прислать кого-нибудь с обедом, а вечером придти с продуктами. Севара обязалась отдать деньги после.

Днём стоило спуститься да продать всё же что-то из своих украшений, чтобы продержаться первое время. Да и помощь в уборке найти неплохо. Забава пока отрабатывала увольнительную декаду, потому помочь не могла, а Оленя одна