понимал, почему взять деньги за свою работу плохо? Тишина, повисшая в воздухе, казалось, начала звенеть. Мы смотрели друг другу в лицо и тяжело дышали. Он сдался первым и отвёл глаза. Похоже, что больше ему нечего было мне предъявить. Он стал отодвигаться. В зале раздались одобрительные шумы, но напряжение ещё не спало.

— Ты знал? — спросил воин.

— О чём? — ответил я.

Разъяснений не последовало. Воин медленно повернулся к выходу. Однако уйти ему не дали. Группа воинов за одним центральным столом расступилась, и я увидел капитана, сидящего за ними. Его вид выражал напряжение и раздражение одновременно.

— Хедин! — окликнул он.

Воин, стоявший передо мной, оглянулся и увидел капитана. Единственный глаз капитана светился яростью. В руках капитана была зажата серебряная ложка, рукоятью которой он постукивал по столу. Их взгляды встретились, и воин вздрогнул. Хотя капитан не держал в руках оружия, воин не чувствовал себя в безопасности. Внезапно я осознал, что ложка в руках капитана может пролететь через половину зала и воткнуться в воина не хуже боевого метательного ножа. Воин попятился, его взгляд стал бегающим. Капитан вытянул палец в сторону моего стола. Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что он показывает не на меня, а на стол, на котором лежали деньги. Хедин оглянулся, но к деньгам прикасаться не стал. Какое-то время он стоял молча. Потом снял с пояса свой кошель и вынул из него две серебряные монеты. Повернувшись, он отдал их женщине.

— Хедин! — вновь послышался голос капитана.

Хедин достал из кошеля ещё две монеты и отдал их женщине.

— Хедин, я всё вижу и обо всём узнаю, — сказал напоследок капитан и отвёл глаз.

Воины снова закрыли капитана. В столовой вновь появился шум, послышался смех и разговоры ни о чём. Казалось, что все забыли об этом инциденте. Никто не смотрел на меня. Воин и женщина медленно покинули столовую. Что на меня нашло? Мне было немного стыдно от того, что я не сдержался и вёл себя грубо. Я придвинул к себе кружку чая и стал пить мелкими глотками, пытаясь вернуть себе спокойствие.

— А ты ничего! — обратилась ко мне нянечка. — Кто был твой наставник?

Я слегка опешил от неожиданного обращения и ответил раньше, чем успел обдумать ответ.

— Х… Хаттон.

— Это такой не высокий, бритый налысо, жилистый мужичок с небольшой бородкой?

— Ну… да. Только он теперь старый, и борода у него длиннее. Вы его знали?

— Да.

Взгляд нянечки стал задумчивым и романтичным, слегка погруженным в себя. Было видно, что она на мгновение погрузилась в воспоминания.

— Мы встречались во времена «Великих Войн». Служили в одном отряде. Славный был маг. Сильный и быстрый. После его ударов сквайрам оставалось лишь добить выживших. Когда враги узнавали о приближении нашего отряда, то всегда старались сбежать с поля боя. Славные были времена, — она осмотрела свои руки — И мы были моложе.

Немного помолчав, она продолжила.

— Страшные были времена. Враги шли со всех сторон. Вырезали целые города. Люди голодали. А бароны стали воевать друг с другом, разрывая страну на части, вместо того чтобы сплотиться и изгнать захватчиков. Эмри Амбрисельский был единственным, кто думал не о личной выгоде, а о защите Империи. Он объединил вокруг себя много сторонников и повел войну на освобождение земель Империи. Наш отряд тогда был много больше. Мы постоянно двигались, каждую ночь спали на новом месте. Каждый день были битвы, а иногда и по две за день.

Она снова взяла кружку и отпила из неё чай. Я слушал затаив дыхание. Раннее я и не знал, что у моего наставника было боевое прошлое. Мне казалось, что он всегда сидел в замке Академии и издевался над учениками. Тем временем нянечка продолжила.

— Сколько было убитых! Мы не успевали их хоронить. Тогда Хаттон предложил сжигать, чтобы пресечь распространение болезней и проклятий. На многих убитых маги демонов и нежити накладывали заклятия. По мере разложения трупа, земля вокруг пропитывалась ядом и умирала. Ничего не росло. После войны волшебникам пришлось сильно постараться, чтобы вернуть этой земле способность к плодородию. Сожжённые трупы болезней и проклятий не распространяли. Мы заворачивали трупы в мешковину, обливали маслом и поджигали. Многие старые воины и сейчас хотят, чтобы после смерти их подвергли огненному погребению. А в то время погребальные костры горели день и ночь. Дым застилал небеса. Много было горя.

Она вновь отпила чай из стакана.

— Сколько было раненых! После каждого боя над лагерями стоял стон. Невозможно было пройти. Не хватало кроватей, раненых клали прямо на землю. Иногда даже без всякой подкладки. Раненые постоянно мучились и часто умирали от ран, потери крови, от ожогов, от яда в ранах и проклятий. Каждый маг, способный лечить, был на вес золота. И всё равно, магов не хватало. А Хаттон. Как он лечил. Виртуоз. Он вытаскивал людей из самых безнадёжных ситуаций. Бойцы нашего отряда, даже умирая, до последнего момента звали Хаттона. Такова была их вера в него. Это часто продлевало их агонию, и Хаттон успевал их спасти. Наш капитан был тогда совсем мальчишкой, ещё моложе тех сквайров, что прибыли сегодня. Он обязан Хаттону жизнью.

Я оглянулся. В просвет между плечами воинов виднелась русая голова капитана.

— Капитану на сборном пункте «сватали» другого мага. Из благородных. Но узнав, что у них есть воспитанник Хаттона, он выбрал тебя. Хотя у него теперь будут проблемы со старшими офицерами.

Мои брови поползли вверх.

— Это что, такое выгодное место в плане карьеры? — спросил я и пальцем обвёл вокруг, подразумевая пограничную крепость.

— Ну, для тебя возможно нет. А вот для мага из благородного семейства очень даже да. Лет пять в пограничной крепости дадут ему определённый боевой опыт. А потом можно и в столицу поехать, делать карьеру.

Она улыбнулась. Я задумался. До этого момента я никогда не задумывался об этом. Как-то времени не хватало. Ну, конечно. Маги, имеющие боевой опыт, делали карьеру при дворе значительно быстрее, чем те, кого сразу после школы родственники пристроили на «тёплые места». У меня богатых и влиятельных родственников не было. Поэтому, если я здесь приживусь, для меня это станет вершиной моей карьеры. А вот для мага из благородных…

— Мой город разорили, дом сожгли. — Меж тем продолжила нянечка. — И это сделали не нежить или демоны, а бароны в борьбе за власть. Муж погиб, из детей лишь один сын остался, да соседского мальчишку-сироту забрала. Прибилась к отряду Хаттона. За ранеными ходила. Мальчишки при обозе помогали. Только здесь