И снова она сделала все тот же короткий жест.

Джей предположил, что она умеет плавать, и напомнил себе, что сейчас они совсем недалеко от дока, что до корабля, который привез его из Англии, рукой подать. Он забросил свой небольшой походный мешок в лодку и потом ступил в нее сам. Она сразу же закачалась и почти перевернулась.

Джей упал на колени и обнаружил, что каноэ тут же успокоилось. Перед ним лежало весло. Он вытащил его, стараясь не делать резких движений, и опустил его в воду с той же стороны, что и она.

Она оглянулась на него через плечо, ее детское личико было очень серьезным, и отрицательно покачала головой. Джей перекинул весло на другую сторону и в награду получил серьезный кивок. Потом она наклонилась вперед, вонзила свое весло в речную воду, плещущуюся о борт, и они медленно отошли от деревянного пирса.

Сначала Джей ничего не видел, но все его другие органы чувств были полностью настороже. Он ощущал, как гладко и легко каноэ скользило по воде, течение реки и отлив вместе тащили их к морю. Он ощущал бескрайность воды вокруг, огромную водную пустыню, каноэ двигалось по ней, как гладкая темная рыба. Где-то впереди пахло землей, соленой грязью, зловонными водорослями и гниющим деревом, выброшенным на берег.

От Джеймстауна, теперь оставшегося позади, до них доходил запах дымка от дров и прогорклый запах отходов домашнего хозяйства, сброшенных у кромки воды, чтобы прилив унес их прочь.

Край неба медленно посветлел, и Джей различил перед собой силуэт девочки, стоявшей на коленях в каноэ. Она наклонялась вперед, вонзая весло в чернильно-черную воду.

Джей попытался копировать ее движения, и, когда ему удалось сделать все правильно, каноэ внезапно рванулось вперед. Она не повернула головы, она была целиком погружена в свою задачу — сплетать воедино воду и воздух.

Он услышал, как зашевелились птицы в лесах по обеим сторонам реки. Тысячи одиночных обрывков птичьих песен, воркований и посвиста сливались в какофонию звуков, несущуюся к ним над зеркально гладкой водой. Для того чтобы создать такой мощный и разнообразный хор, в лесу должны были петь сотни тысяч птиц. А тут и речные птицы начали просыпаться.

Джей услышал кряканье, огромная стая уток снялась с берега слева от него и направилась к светлеющему небу. Над ними кружили и кричали чайки. Внезапно мир потемнел, над ними по небу пронеслась стая голубей. Неисчислимое число птиц закрыли небо, застили весь свет, наполнив затененный мир хлопаньем крыльев и шумом своего стремительного движения.

У Джея было ощущение, что он попал в абсолютно девственный мир, мир, где человек являлся чужаком, незваным гостем, который еще не оставил в этом мире своего следа; мир, где, подчиняясь зову природы, передвигались обширные стада животных и стаи птиц. И ничто не могло остановить их.

Это был новый мир, второй Эдем, рай для собирателя растений. Впервые за долгие годы, впервые после смерти Джейн, Джея охватило мощное чувство надежды, новых возможностей, открывающихся перед ним. Если люди смогли создать себе дом на этой новой земле, значит, они смогут создать райскую страну, богатую и вольную. Возможно, и он сам сможет сделать ее своим домом. Возможно, он и дети построят здесь новый дом, а старую жизнь в Ламбете, в Лондоне и старые утраты Ламбета смогут оставить далеко позади.

Они гребли около часа, чтобы пересечь широкую реку и добраться до другого берега. Потом повернули и пошли вдоль южного берега на восток, к морю. Несмотря на то что идущий на убыль отлив нес их вниз по реке, приходилось грести, чтобы удержать каноэ на курсе.

Плечи и руки Джея ныли от напряжения уже после первого часа. А движения девочки были по-прежнему текучими и непринужденными, словно искусная работа веслом, то поднимая его из воды, а то глубоко вонзая его в воду, будто копая ее, чтобы продвигать лодку вперед, была для нее сущим пустяком.

По мере того как они приближались к берегу, Джей все лучше мог рассмотреть девственные леса, спускавшиеся вплотную к кромке воды. Ярко раскрашенные птицы то слетали с деревьев к воде, то возвращались обратно. То тут, то там в лесу виднелись поляны и голая земля распаханного поля. Кое-где на полях работали люди, белые и черные бок о бок, они поднимали головы, когда каноэ проносилось мимо них, и смотрели вслед. Джей махал им рукой, но девочка, как маленькая статуя, смотрела только вперед, не выказывая ни малейшего любопытства к собратьям по роду человеческому.

Взошло солнце, бледно-желтое светило плыло по небу в облаке. Оно сожгло туман, висевший над рекой, и тут же появились жалящие мошки, облачком кружившие вокруг красного, потного лица Джея. Он сдувал их с губ, но не мог выпустить из рук весло, чтобы смахнуть их всех. Он раздраженно потряс головой, и каноэ тут же слегка завиляло в воде.

Это движение лодки заставило девочку оглянуться и увидеть его, распаренного, раскрасневшегося, раздраженного. Тогда одним легким движением она развернула каноэ и направила к тенистой бухточке.

Над их головами, вокруг их спин сомкнулись деревья, они были спрятаны миром зелени. Девочка загнала каноэ на песчаный берег и вышла из лодки. Она сбросила рубаху служанки, аккуратно свернула ее и спрятала в каноэ. Потом командным жестом указала на Джея.

Он снял куртку, она указала на его сапоги.

— Я останусь в сапогах, — сказал Джей.

Она отрицательно покачала головой. Показала на широченную гладь воды, прикрыла глаза и изобразила человека, падающего в воду и идущего ко дну под грузом собственных сапог.

— Ага, — сказал Джей. — Ну, ладно.

Он сел на мокрый песок и стащил сапоги, оставшись перед ней в носках, штанах и рубахе. Она показала на остальную одежду.

Джей улыбнулся, покачал головой.

— Я останусь в одежде…

Она дернула его за рубаху нетерпеливой маленькой рукой, потом эффектным жестом выхватила из каноэ маленькую юбочку из оленьей шкуры, такую же, как и у нее.

— Индейские штаны? — спросил Джей.

Она кивнула.

— Я не могу одеваться как дикарь, — резонно заметил Джей.

Она указала на выдолбленное каноэ, на себя, на расстояние, которое они уже прошли, и на расстояние, которое им еще только предстояло пройти. Смысл был ясен. Ты путешествуешь, как один из повхатанов, с одной из повхатанов. Почему бы не делать это со всеми удобствами?

— Меня покусают, — запротестовал Джей.

Он сложил большой и указательный пальцы, пощипал себя за кожу предплечья и показал ей на крошечные воспаленные волдыри на лице.

Девочка кивнула и достала горшочек с жиром, которым пользовалась в лесу накануне. Потом протянула к Джею свою гладкую руку, чтобы он мог убедиться, что она не тронута, и повернула к нему свое маленькое, не искусанное лицо.

Джей смущенно осмотрелся. Но в лесу звучал только щебет птиц, и лес смотрел на его позор невозмутимо. На десять миль вокруг никого не было.