Начался его розыск по всем участкам, где были отряды ОМСБОНа.

За двадцать минут до взрыва Бодров в кромешной темноте, осторожно, метр за метром обследуя стены, нашел ящик с замыкателем, рванул его на себя и пальцем нащупал металлический мостик, медленно двигавшийся к контакту. Мгновение – и механизм замер {72}.

События на фронте в период с 16 по 21 ноября и в последующие дни начала декабря показали, что танковые группы врага (3-я и 4-я, в частности), имевшие задачу совершить быстрые, оперативные прорывы и стремительный обход Москвы, оказались втянутыми в затяжные бои {73}.

Операция «Тайфун», по существу, уже в это время начала все больше проваливаться. Это свидетельствовало о кризисе гитлеровской стратегии блицкрига.

Последующие боевые действия ОМСБОНа связаны уже не с обороной столицы, а с выполнением заданий в ходе начала контрнаступления под Москвой.

Чтобы зримее представить историю участия ОМСБОНа в контрнаступлении, заметим, что ее воины взаимодействовали не только с 16-й и 30-й армиями, но и с 1-й Ударной и 20-й армиями.

Известно, что 1-я армия совместно с 30-й и 20-й должна была нанести удар на Клин и далее в направлении на Теряеву Слободу; 20-й армии ставилась задача во взаимодействии с 1-й Ударной и 16-й из района Красная Поляна – Белый Раст наступать в направлении Солнечногорска и далее на Волоколамск; 16-й армии и предстояло своим правым флангом нанести удар на Крюково {74}.

Омсбоновцам нужно было в значительной мере восстановить то, что раньше ими было разрушено, а также провести части Красной Армии по тем минным полям, ключ к разминированию которых фашисты так и не смогли найти. Такова была своеобразная диалектика военной службы. Эта работа выполнялась с еще большим воодушевлением, чем прежде, ибо она была связана с наступлением, с освобождением наших городов и сел. К этому добавим, хотя это пока явственно не ощущалось, работа эта была скорее ради жизни, а не смерти.

Приведем следующее наблюдение М. Ф. Орлова: «Минные поля, созданные нашими подразделениями, были настолько мощными, что вражеские саперы не успели их обезвредить. Если они раньше препятствовали продвижению немецких войск вперед, то теперь, оказавшись в их тылу, они мешали отступлению. В узких проходах, проложенных через минные поля, создавались пробки, застревали машины, тягачи, орудия, танки. Пытаясь объехать эти заторы, гитлеровцы наскакивали на мины, взлетали на воздух… Позже я читал в одной книге, что наших летчиков удивляло, почему немцы беспомощно топтались под бомбами и не рассредоточивались по полю. Секрет был, – заключает автор, – в наших минах. Бежать гитлеровцам было некуда» {75}.

Уже в начале декабря было приказано навести переправу на канале Москва – Волга в районе Яхромы, там, где был разрушен омсбоновцами мост. Здесь должна была наступать 1-я Ударная армия. Нужно было проложить переправу по тонкому льду для танков и артиллерии, спешивших на помощь пехоте. Дело осложнялось тем, что поблизости не было ни одной части ОМСБОНа. 6-я рота второго полка находилась на 20-километровом расстоянии. Эта рота была выбрана не случайно: во главе ее стоял коммунист капитан Никита Семенович Горбачев. Вот как охарактеризовал его ветеран В. Лысов.

«Высокий, стройный, широкоплечий, с фигурой спортсмена и выправкой кадрового военного, Горбачев был опытным, грамотным командиром, строгим и требовательным к подчиненным. В то же время он был справедливым, отзывчивым, внимательным и терпеливым воспитателем молодых бойцов. Того же он требовал и от командиров взводов. Он понимал, что большинство бойцов еще очень молоды. Бойцы любили, уважали капитана, а себя называли «горбачевцами» {76}. Под стать командиру был и политрук К. П. Николаенко.

3 декабря рота была поднята по тревоге. Об этом тот же автор повествует:

«Горбачев и политрук довели до сведения бойцов, что надо совершить 20-километровый марш-бросок, выйти в район города Яхромы и выполнить поставленную задачу.

– Знаю, вы устали, – сказал капитан, – вам тяжело, но вы – комсомольцы, и я в вас уверен, не подведете!

Сверив маршрут по карте, командир, встав во главе роты, повел ее за собой обходным путем к Яхроме.

Смертельная усталость валила бойцов с ног. Много ночей и дней без сна и отдыха на морозе голыми руками минировали они дороги, мосты, устраивали минированные лесные засеки, непроходимые минные поля. Но сейчас, сознавая важность задачи, они подтянулись, усилием воли приободрились. Помогая уставшим, поддерживая друг друга, бойцы продвигались вперед.

Вот уже видны окраины Яхромы, шлюз, взорванный мост. Цель близка.

С ходу приступили к наведению переправы у деревни Деденево. В дело пошли подсобные материалы – телеграфные и осветительные столбы, бревна и доски разрушенных немцами домов и сараев.

Строительство переправы велось у самого переднего края, работали всю ночь под артиллерийским и минометным огнем.

Самоотверженно, подавая пример мужества, героизма и выдержки, трудились плечом к плечу капитан Горбачев, политрук К. Николаенко, красноармейцы С. Черний, Лавришков, И. Василенков, В. Алексеев, М. Грознов, сержанты В. Борисевич, Н. Свинцов, болгарин Асен Драганов, санинструктор А. Ценина и многие другие» {77}.

Переправа к рассвету действовала. Выполнив задание, 6-я рота с гордостью и восторгом смотрела, как части 1-й Ударной армии – танкисты и артиллеристы – устремились в бой.

В конце ноября и начале декабря несколько небольших групп и отдельные бойцы-подрывники не ушли без команды от заложенных ими фугасов и поставленных минных полей и попали в окружение, а некоторые – в полуокружение врага. И только тогда, когда была полностью выполнена поставленная перед ними задача – взрыв и уничтожение объекта, после того как прошли основные силы частей Красной Армии, омсбоновцы стали пробиваться к своим, к основным силам. Все имущество, которое не могло быть унесено, уничтожалось. Известно несколько примеров героического прорыва. Расскажем о них.

В окружении оказалась часть минеров под командованием лейтенанта А. Авдеева. Взорвав поставленные фугасы на Рогачёвском шоссе, бойцы получили приказ пробраться к своим. Вот как это описано в мемуарах А. Авдеева[10]

«1 декабря. Всю ночь крутила и завывала метель. Это хорошо: отдохнули от вражеской бомбежки. Часть гитлеровских солдат, преследовавших колонну, попала под взрывы наших фугасов, другие, видимо, повернули назад. Во всяком случае, их не слышно. Отряд благополучно миновал деревни Храброво, Ивлево, Свистуху, не оставив невзорванным ни одного фугаса на Рогачёвском шоссе. К рассвету подморозило. Ясное утро встретило нас перед селом Каменка. Оно и верно: дома почти сплошь кирпичные. Немцы превратили их в огневые точки. Здесь у противника в достатке было орудий и минометов. Не только пробиться через Каменку на Москву, но и подступиться к ней по открытой местности мы не смогли. Вновь отошли к деревне Левково, которую пока еще не занял противник. Собрались в коровнике на окраине. Пересчитали людей. Нас было больше сотни, изнуренных, голодных, сутками не спавших. Комиссар отряда Кожаев, заменивший заболевшего командира отряда, сказал: