– Дальше – вниз, вниз… До самого ручья, вниз… За ручьем – база… – Кажется, он был готов заплакать.

– Логово, а не база… Мины, маму твою, где?

Разведчик-радист подумал несколько секунд, соображая, как ответить точнее.

– Везде… – ответил так точно, как смог, и тут же проявил заботу, судя по заискивающей интонации: – Нужно осторожно ходить… Везде мины…

Подполковник долго не отрывал глаз от окуляров бинокля, исследуя низину и оба склона. И не все, судя по его серьезному лицу, Лаврову понравилось.

– С противоположного склона проход есть?

– Вай… Там еще больше мин… – интонации в голосе разведчика-радиста похожи на детские, когда ребенок старается разговаривать серьезно. – Но один проход оставлен. На случай эвакуации. Сафар хитрый был… Он всегда проход оставлял… Но его только сам Сафар знал и минер… Я не знаю… Там ходить не разрешали…

Клишин с Лавровым переглянулись. Двумя парами глаз осмотрели склон, который группе предстоит преодолеть, мысленно прокладывая маршрут и одновременно прикидывая место возможной установки растяжек и мин-ловушек. Склон в верхней части негусто порос кустарником и редкими низкорослыми деревьями – камней там много, и деревьям порой не на чем расти. Ниже лес становится более густым, хотя и не совсем дремучим. В дремучий же он превращается только в самом низу, местами полностью пряча от взгляда ручей. А кое-где ручей перейти просто невозможно. Деревья окружены таким густым кустарником, что к берегу ни пройти, ни подползти, ни протиснуться невозможно. Зато в зарослях прятаться можно, оставаясь для всех других невидимым.

– Я остаюсь на страховке… – решил Клишин, хорошо знающий местные условия, часто преподносящие сюрпризы, и потому никогда не пренебрегающий безопасностью. – Бери четверых и спускайся…

Боевой командир оставит заместителя на страховке и пойдет вперед сам. Но хороший боевой командир, опытный и грамотный, все же заместителя пошлет вперед, а сам его страховать будет, оставляя за собой возможность для принятия правильного ответственного решения на случай, если что-то пойдет не так, как планировалось.

Подполковник посмотрел на разведчика-радиста. Тот под его взглядом съежился, вроде бы даже ростом ниже стал. Его откровенно пугает голос Лаврова. Так пугает, что не дает возможности поднять глаза и заметить, что грозный голос никак не сочетается с добродушным лицом.

– «Компас» будет пятым… – с легкой усмешкой подсказал Клишин. – Он местный, здесь все мины знает, он и поведет…

– Маму его… – добавляет капитан Трошин. – Пусть только попробует ошибиться… Я из него чучело для выставки сделаю… Экспонат для всеобщего обозрения, чтобы другим ошибаться неповадно было…

Взгляд разведчика-радиста, брошенный на подполковника Клишина, полон укора, как у человека, надежды которого обманули – показали фантик, а конфетку не дали. Но смелости для активного возражения не хватает. И он вынужден с командиром «драконов» расстаться, вопреки собственному желанию. Разведчик-радист понуро шагает вперед, передергиванием плеч создав более удобное положение для связанных за спиной рук. При спуске такое положение еще более неприятно – нечем в самом крутом месте за ствол ухватиться, если возникает надобность. Но Лавров всегда готов поддержать, ухватив за шиворот.

«Подснежники» включены у всей группы, и спецназовцы сами распределяются – кому спускаться, кому оставаться с командиром. Лавров, подталкивая перед собой разведчика-радиста, только ступает на склон, а четверо уже следуют за ним. Командир знаками показывает, кому что делать, и оставшиеся «драконы» понимают его без слов – рассредоточиваются, занимают позиции для удобного наблюдения и ведения, если потребуется стрельба. Со стороны их увидеть практически невозможно. Прятаться бойцы умеют в совершенстве…

* * *

– Я – «Друг». «Венец», как слышишь?

В эфире слишком много помех. «Подснежник» слаб, не имеет эфирных фильтров и не убирает треск, как это делают большие радиостанции.

– Я «Венец». Слышу почти нормально. Только ничего не вижу впереди. Трудно ориентироваться…

– Буду координировать. Мины высматривай сам…

– Понял. Координируй…

– Чуть левее проходи, там кусты гуще… – теперь уже прямо посоветовал подполковник Клишин своему заместителю. – Дальше будет уступ, его тоже слева обходи… Тогда тебя снизу не видно будет… Правда, и нам тебя тоже не будет видно. Там сам ориентируйся…

Склон опасен не только тем, что может быть хитро заминированным, но и тем, что группа при передвижении становится достаточно хорошо просматриваемой из базового лагеря. Эмир Сафар выбрал себе подходящее место для базы – чувствуется опыт командира. По крайней мере, с одной стороны, он себя прочно обезопасил. С другой же, как подсказал пленный радист, безопасность обеспечивает сплошное минирование.

– Я – «Гном»… В бинокль смотрю… «Венец», там, где кривая береза между сосной и елкой… Мне очень место нравится… Я бы лично там мину поставил. Осторожнее… – советует сверху и лейтенант Тропилин.

Клишин в бинокль видит, как останавливается передовая группа.

– Я – «Венец»… Спасибо «Гному»… Есть мина-обманка…

– Ищи вторую…

– И вторая – настоящая! – через три шага…

Подобное применение мин стало у боевиков традицией. Хитрость невеликая, но еще несколько лет назад, в первую чеченскую кампанию и даже в начале второй, она срабатывала практически безотказно. Устанавливается мина… Или просто муляж мины… Федералы опасное место обнаруживают, переступают его и расслабляются… А через три шага стоит вторая мина, хорошо замаскированная…

– Я – «Друг»… Что там пленный? Мину не показал?

– Говорит, что всегда с другой стороны ходил… По открытому месту… Так Сафар приказывал…

– Может быть, и так… Там есть возможность отличить снизу своего от чужого…

Наушники «подснежников» доносят дыхание бойцов. Не тяжелое дыхание, но прерывистое, потому что передвижение идет в рваном темпе, от куста к кусту.

Клишин бросил короткий взгляд на старшего лейтенанта Богуша. Снайпер устроился справа от командира и прильнул к прицелу. Старший лейтенант хорошо свое дело знает и без напоминания подполковника контролирует, но не проход передовой группы, а лесную чащу внизу.

– «Робин», что там?

– Ни «да», ни «нет», командир, не скажу… – отозвался снайпер.

– То есть? – окрик снизу, от подполковника Лаврова.

– Я не вижу засаду… Но не скажу, что ее нет… Место для засады очень хорошее… И мне какое-то движение показалось… Проверяю… Больше не вижу…

– Наблюдай! «Анчар»! Что у тебя?

Капитан Анчаров занял позицию на самом правом фланге.

– Тишина… Смотрю в четыре глаза…

Передовая группа, выполняя подсказку подполковника Клишина, скрылась за уступом. Медленно тянется время. Казалось бы, уже пора подполковнику Лаврову и показаться ниже, но что-то разведчиков задержало.