Дом № 14/16 по улице Новоселов был построен в 1987 году Рязанским радиозаводом, и большинство его жителей работали на нем. В основном это были патриотически настроенные граждане, не склонные критиковать правительство. Но после «тренировочного испытания» и событий, последовавших за ним, они пришли к убеждению — в некоторых случаях впервые, — что их жизнь в глазах властей не имеет ценности. Осмысление этой ситуации началось в тот вечер, который обитатели дома № 14/16 по улице Новоселов теперь считают своим вторым рождением.

* * *

В 20.30 22 сентября Алексей Картофельников, водитель городского автобуса, вернулся в Рязань после выходных, проведенных на даче. Он поставил свою машину подальше от дома и отправился домой пешком. Когда он подошел к подъезду, его внимание привлекла белая «Лада», припаркованная перед входом, на заднем сиденье которой сидел мужчина. Последние две цифры на номерном знаке автомобиля были заклеены бумагой, на которой было написано число «62», код Рязани. У входа стояла молодая блондинка и нервно оглядывалась по сторонам.

В свете произошедших за 18 дней в Буйнакске, Москве и Волгодонске взрывов четырех жилых зданий эта сцена показалась Картофельникову подозрительной. Он вошел в свою квартиру и набрал «02».

В это время Владимир Васильев, по профессии инженер, живший на восьмом этаже, возвращался домой и тоже заметил машину. Лист бумаги на заднем номерном знаке машины уже слетел, и появился номер 77, код Москвы. Васильев заметил, что номер на задней панели отличается от номера на передней. Блондинка, привлекшая внимание Картофельникова, теперь сидела с мужчиной в машине. Васильев поднялся на лифте до своей квартиры и также позвонил в милицию.

Картофельников непрерывно набирал «02», но номер был постоянно занят. Его дочь Юлия, 23-летняя студентка медицинской ординатуры, вышла на балкон, чтобы узнать, как разворачиваются события. Она увидела, что из подвала здания появился второй мужчина, посмотрел на часы и сел в машину, после чего она рванула с места с тремя пассажирами. В этот момент Картофельников дозвонился в милицию. Картофельников описал увиденное им, но вначале милиция отказалась проводить расследование. Однако тот настаивал, и милиция согласилась приехать. Отец и дочь встретили милиционеров у подъезда в 21.30. Юлия предложила им пройти в подвал, чтобы убедиться, не оставили ли там что-нибудь люди из машины. Местные бомжи использовали подвал в качестве туалета, и милиционеры не хотели туда идти, но Юлия настаивала, и они, наконец, решили спуститься. Несколько мгновений спустя один из милиционеров пулей вылетел наверх с криком: «Там бомба!». Другие два милиционера выбежали за ним, и один из них сказал Картофельникову: «Мы должны эвакуировать жителей дома».

В здании вскоре началась суматоха. Милиционеры стали стучать во все двери, приказывая людям покинуть квартиры. Жители вынимали грудных детей из ванночек, хватали документы и набрасывали на себя пальто. Те, кто был слишком болен или слаб, чтобы выйти самостоятельно, оставались на месте. Милиция окружила здание, а жители его, стоя на улице, смотрели, как милиционеры, включая Юрия Ткаченко, руководителя отряда саперов, входили в подвал. Толпа затихла в ожидании объявления, что все это ложная тревога. В подвале Ткаченко обезвредил взрывное устройство с часовым механизмом, а затем проверил три мешка с белым кристаллическим веществом портативным газовым анализатором МО-2, который показал наличие в мешках гексогена, взрывчатого вещества, использовавшегося во время взрывов домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Теперь не было сомнений, что кто-то намеревался взорвать здание.

Милицейские и пожарные машины и автомобили технической помощи со всех концов города устремились к месту происшествия, а когда распространилась молва о том, что в подвале дома № 14/16 по улице Новоселов обнаружена бомба, жители соседних домов также в страхе покинули свои жилища. Дело кончилось тем, что почти 30 000 обитателей района Дашково-Песочня, в котором находится дом № 14/16 по улице Новоселов, провели ночь на улице.

Анна Савина описывала атмосферу паники, царящую в Рязани в связи с происшествием: «В 11 часов утра милиционеры стали ходить из дома в дом, требуя немедленно покинуть здание. Я была в ночной сорочке, но набросила на себя плащ и выбежала из дома. Только очутившись на улице, я поняла, что наше здание заминировано. Но моя мать осталась в квартире. Она абсолютно беспомощна. В ужасе я подбежала к милиционеру и сказала: «Разрешите мне вернуться в здание, чтобы забрать свою мать!» Но они не позволили мне вернуться. Только в 2.30 ночи они постепенно стали разрешать жителям возвращаться в свои квартиры, чтобы проверить, не было ли чего-то подозрительного. Когда подошла моя очередь, я показала на свою больную мать и сказала милиционеру, что без нее я не сдвинусь с места. Милиционер спокойно записал что-то в блокноте и исчез. Тогда я поняла, что я, возможно, осталась одна с матерью в заминированном здании. Это было ужасно… Но внезапно в дверь позвонили. На пороге стояли два старших офицера милиции. Они строго спросили меня: «Вы решили похоронить себя заживо?» У меня ноги подкашивались от страха, но тем не менее я настаивала на том, что без матери никуда не пойду. Услышав это, офицеры смягчились. «Хорошо, — сказали они. — Здание уже разминировано»… В этот момент я выбежала на улицу».

* * *

Милиционеры допросили Картофельникова, его дочь и Васильева и на основании их показаний составили фотороботы подозреваемых. Тем временем 1200 милиционеров были приведены в состояние боевой готовности, патрулировались железнодорожные вокзалы и аэропорт, а на всех шоссе при выезде из города были установлены контрольно-пропускные пункты. Милиция останавливала и проверяла каждую белую «Ладу».

Незадолго до полуночи генерал Александр Сергеев, начальник рязанской ФСБ, подъехал к дому № 14/16 по улице Новоселов и встретился у входа в здание с его жителями. «Можете считать, — сказал он, — что сегодня вечером вы родились заново». Он пообещал, что все смогут вернуться домой, как только станет ясно, что опасность миновала. Представитель ФСБ допросил Картофельникова, а после этого сказал ему: «Вы родились в рубашке».

В половине второго ночи ФСБ увезла мешки и детонатор на небольшом грузовике. Жители дома продолжали бродить на холоде до 3 часов утра, пока не открылась дверь кинотеатра «Октябрь», расположенного через улицу, и его заведующая не принесла из дома посуду и не напоила всех чаем. Он, однако, почти не помог успокоению расшатанных нервов. Для людей, у которых было плохо с сердцем или поднималось давление, непрерывно вызывали «скорую». Многие из тех, кто находился в кинотеатре, с трудом приходили в себя. Они понимали, что в подвал их дома кто-то подложил бомбу, но им сложно было осознать, что они и их семьи могли погибнуть. В 5 часов утра включили радио и жители дома слушали сводку новостей по Радио России о попытке взорвать здание. Диктор, рассказывая об инциденте, сообщил, что бомба должна была взорваться в половине шестого утра. После этих слов в кинотеатре воцарилась тишина, так как все понимали, что, если бы бомбу не обнаружили, им осталось бы жить всего полчаса.

Наступило утро, Рязань походила на осажденный город. Улицы были запружены вооруженными милицейскими патрулями и военными курсантами. Милиционеры в бронежилетах с автоматами в руках оцепили все выезды из города. Длинные шеренги автомобилей и грузовиков растянулись на многие километры по дорогам, и милиция производила обыск каждой машины и пассажиров. Портреты трех террористов были приклеены буквально к каждому столбу и дереву.