Но ум, будучи поверхностно расщеплен в процессе феноменализации, остается целостным как ноумен, и только в процессе проявления или только для проявления ему требуется разделиться на иллюзорного видящего и иллюзорное видимое, познающего и познаваемое, которые тем не менее не могут быть разделены, не могут быть двумя, поскольку, разделяясь в функционировании, ум остается целостным в потенциальности.

Вся феноменальность, таким образом, объективна, это просто образы в уме, и эти образы зависят от разделения на видящего, или познающего, и на видимое, или познаваемое, то есть то, что видится наблюдателю, чье существование возникает для того, чтобы эти образы могли проявиться. Из этого следует, что во всей этой феноменальности нет никаких «сущностей», поскольку ни иллюзорный познающий, ни явленное познаваемое не являются сущностями сами по себе, то есть не имеют собственной природы, независимости или волеизъявления.

Отсюда также следует, что потенциальность «восприятия», посредством которого осознается все проявление, на санскрите называемая «праджня», есть непосредственное выражение ноуменальности. В высшей степени безличная и, как и феномены, свободная от сущностей, «она» тем не менее есть и неизбежно должна быть тем, что мы есть, и всем, что мы есть. В процессе концептуализации «ее» в виде праджни «она» концептуализирует «саму себя» с помощью уже известного нам двойственного процесса расщепления на концептуализатора и концепцию, или познающего и познаваемое. И в поиске того, что мы есть, то, чего мы ищем, и есть ищущий: ищущий есть искомое, а искомое есть ищущий, и это – как говорил нам простыми словами Падмасамбхава – то, что мы есть.

Нет никакой сущности, вовлеченной во что-либо, а пространство-время здесь представляется некой концептуальной структурой, сопровождающей события, что бы они могли получить необходимую протяженность, благодаря которой они могут казаться происходящими.

Тут требуется полное отрицание, поскольку лишь Путь Отрицания устраняет действительность всех феноменов и само существование сущности, но если попробовать утвердительное изложение, это и будут те элементы, из которых, по-видимому, состоит этот образ.

Где ноумен?

Пытался когда-нибудь увидеть свой затылок?

Не так!

Пытался когда-нибудь понять, где именно болит «животик»?

Не так!

Когда-нибудь думал о неясной туманности, плывущей где-то неизвестно где?

Не так!

Как с тобой трудно! Что ты предлагаешь?

Слишком большой, чтобы его можно было увидеть.

Не так!

Почему?

Не большой и не маленький.

Тогда пусть будет вездесущий?

Вездесущий – значит везде, а он нигде.

Как это?

«Где» предполагает пространство, а это концепция.

Тогда – вечный.

«Вечный» предполагает длительность во времени, а это концепция.

Если он не во времени и не в пространстве, он должен быть здесь и сейчас.

Не так!

Ну почему же?

Чтобы было некое «здесь» или «там», «сейчас» или «тогда», должно быть что-то, что может быть здесь или там, сейчас или тогда.

А это не что-то?

Наконец-то!

Значит, поскольку это не что-то, у него не может быть ни «где», ни «когда» и вообще никаких характеристик или качеств.

Это утверждение так далеко от истины, что дальше некуда.

Черт подери! Ты совершенно невозможен! Что ты имеешь в виду?

Чье это утверждение?

Мое.

Такой сущности нет нигде и никогда.

Ну тогда его сделал ноумен.

Верно, но, вероятно, не непосредственно?

В смысле через меня?

Через то, что ты есть как феноменальный аспект ноумена.

Да, полагаю, я и есть то.

Отнюдь нет! Только «ты» есть то.

В смысле…

Как «Я» ты есть ноумен, но только феномен может быть «тем».

Ясно, ясно… Но почему мое утверждение было неверным?

Потому что, поскольку каждый феномен является видимым аспектом ноумена, у тебя как у феномена есть и «где», и «когда», и характеристики, и качества.

Значит, я сам есть ноумен?

Определенно нет!

О боже! Но почему?

Как некий «я», ты – чистый обман, не очень изящный образец чрезмерного воображения! В крайнем случае – просто молва.

Спасибо, старина, но я отнесусь к этому добродушно, поскольку ты, скорее всего, не имел в виду ничего плохого. Я хочу добраться до сути. У ноумена есть свойства в его объективном аспекте феноменов или видимости?

Нет такой вещи, как ноумен. Это просто технический термин для обозначения «ума» в его абстрактном значении. Ноумен доступен познанию лишь в форме феноменов.

То есть свойства и так далее феноменов – это в абсолютном смысле свойства и так далее ноумена?

Строго говоря – нет, но в виде концепции это условно можно считать подпоркой, помогающей перелезть через забор.

Тогда что?

Ноумен – это только Я, произнесенное всяким и каждым воспринимающим существом, поскольку восприятие этого иллюзорного существа и есть Я, которое это произносит или делает это «произнесение» возможным.

А феномен, который фактически произносит это?

Идентичен любому другому или даже потенциальному феномену, который когда-либо был, есть или может быть.

То есть все феномены – лишь видимость ноумена.

Таково, по крайней мере, мое понимание.

И – что еще важнее – ноумен есть то единственное, что проявляется в виде феноменов?

Чем еще он может быть? Ведь «он» как таковой – всего лишь концепция.

В смысле «он» не имеет действительного существования?

Ни действительного, ни фактического. «Он» – это всего лишь «Я», кто бы это ни произносил.

И «Я» не «существую»?

Разумеется, нет. Где и когда может «Я» «существовать»? Только «ты» существуешь.

Тем не менее ноумен, проявленный или видимый как «феномены», вездесущ в таком виде?

Ты овеществляешь его как некую «вещь», которая все это делает.