— Если вы не будете вести бой по-настоящему, за вас возьмусь я и разделаюсь с каждым по очереди, — выходил из себя Трентам.

— Бьюсь об заклад, он не собьет и крема со сладкого пудинга, — проговорил Томми, и на этот раз его слова достигли ушей Трентама, который к неудовольствию инструктора тут же перепрыгнул через канаты и, сказав «посмотрим», велел тренеру надеть ему боксерские перчатки.

— Я проведу по три раунда с каждым из этих двоих, — говорил Трентам, пока инструктор нехотя шнуровал ему перчатки.

Все в зале прекратили свои занятия и наблюдали за тем, что происходит.

— Ты первый. Твоя фамилия? — спросил капитан, показывая на Томми.

— Прескотт, сэр, — ответил Томми с ухмылкой.

— Ах да, осужденный, — процедил Трентам и тут же прогнал с лица усмешку, как только Томми начал кружить по рингу, пританцовывая и стараясь держаться от него на безопасном удалении. Во втором раунде Трентам стал наносить отдельные удары, но недостаточно сильные, чтобы причинить вред Томми. Он приберег это унижение для третьего раунда, в котором нокаутировал Томми таким апперкотом, которого парень из Поплара никогда не видел. Томми уносили с ринга, когда Чарли надевал свои перчатки.

— Теперь твоя очередь, рядовой. Как твоя фамилия?

— Трумпер, сэр.

— Ну что ж, приступим, Трумпер, — только и сказал капитан, прежде чем начал с ним сближаться.

Первые две минуты Чарли защищался хорошо. Используя канаты и угол, он уходил вниз и в стороны, вспоминая навыки, приобретенные им в детском клубе Уайтчапела. Он чувствовал, что мог бы даже задать капитану хорошую трепку, если бы тот не обладал очевидным преимуществом в росте и весе.

На третьей минуте Чарли стал держаться увереннее и даже нанес один-два удара ко всеобщему удовольствию наблюдавших. Когда раунд подходил к концу, он понял, что выстоял в этом поединке. По сигналу колокола, возвестившему об окончании раунда, он опустил перчатки и повернулся, чтобы отправиться в свой угол. Но секундой позднее сжатый кулак капитана опустился сбоку на его переносицу. Раздался громкий хруст, и Чарли повалился на канаты.

В зале стояла мертвая тишина, пока капитан расшнуровывал свои перчатки и уходил с ринга. При этом его единственными словами были: «Никогда не забывай об обороне».

Изучив состояние лица своего приятеля в тот вечер, когда Чарли лежал в своей кровати, Томми только и сказал:

— Извини, дружище, это все я виноват. Этот гад — садист. Но не беспокойся, если немцы не доберутся до ублюдка, это сделаю я.

Чарли смог лишь слегка улыбнуться.

К субботе оба они достаточно поправились, чтобы встать вместе со своей ротой в длинную очередь за денежным довольствием и получить у казначея причитающиеся им пять шиллингов. В течение трех часов увольнения в тот вечер пенни исчезали гораздо быстрее, чем двигалась перед этим очередь за ними. Однако Томми по-прежнему удавалось получить на них больше, чем любому из рекрутов.

К началу третьей недели Чарли с большим трудом мог натянуть на распухшие ноги выданные ему сапоги из грубой кожи, но, видя по утрам ряды ног на казарменном полу, он понимал, что другим было не легче.

— Наряд на работу тебе, парень, это уж точно, — прокричал капрал. Чарли взглянул на него, но слова были адресованы Томми, лежавшему на соседней койке.

— За что, капрал? — спросил Томми.

— За состояние твоих простыней. Ты только посмотри на них. Можно подумать, что у тебя тут побывало за ночь три женщины.

— Только две, если честно вам признаться, капрал.

— Меньше разговаривайте, Прескотт, и не забудьте явиться сразу же после завтрака на работу в уборные.

— Спасибо, капрал, я уже был там этим утром.

— Заткнись, Томми, — сказал Чарли, — ты нарываешься на неприятности.

— Я вижу, ты начинаешь понимать меня, — прошептал Томми. — Просто этот капрал хуже всякого немца.

— Надеюсь, парень, это пойдет тебе на пользу, донесся голос капрала. — Может быть, только благодаря ему вы в будущем останетесь в живых. А теперь, бегом марш в уборную.

Томми исчез и вернулся только через час, источая запах, как навозная куча.

— Ты один можешь убить всю германскую армию без единого выстрела с нашей стороны, — заметил Чарли. — И все, что тебе понадобится для этого, это просто встать перед ними и ждать, когда ветер подует в их сторону.

На пятой неделе, после того как незаметно прошли рождественские и новогодние праздники, настала очередь Чарли, командовать их отделением.

— Так они сделают из тебя зверюгу-полковника к концу службы, — не удержался Томми.

— Не говори глупостей, — ответил Чарли. — Каждому дают возможность покомандовать отделением за эти двенадцать недель.

— Не думаю, что они рискнут доверить это мне, — заметил Томми. — Я тут же поверну винтовки против офицеров, и мой первый выстрел будет в этого ублюдка Трентама.

Чарли обнаружил, что ему доставляет удовольствие стоять во главе отделения, и сожалел, что отведенная ему неделя быстро истекла и очередь перешла к другому.

К началу шестой недели Чарли мог разобрать и почистить винтовку так же быстро, как Томми, но его друг оказался таким метким стрелком, что мог поразить на расстоянии двухсот ярдов любой движущийся предмет. Даже сержанта-майора впечатлили его успехи.

— Все эти часы, проведенные на стрельбище, дали мне кое-что, — признался Томми. — Но хотелось бы знать, когда я получу возможность стрелять по Гансам, а не по мишеням?

— Скорее, чем ты думаешь, парень, — пообещал капрал.

— Мы должны пройти трехмесячный курс обучения, — сказал Чарли. — Так предписано королевскими наставлениями. Поэтому такой шанс представится нам не ранее, чем через месяц.

— Черт бы побрал эти королевские наставления, — проворчал Томми. — Мне сказали, что война может закончиться прежде, чем я сделаю первый выстрел по ним.

— На это немного надежды, — проговорил капрал, пока Чарли перезаряжал винтовку и прицеливался.

— Трумпер, — прогрохотал голос.

— Да, сэр, — отозвался Чарли, с удивлением обнаружив стоявшего рядом с ним дежурного сержанта.

— Вас вызывает начальник штаба. Идите за мной.

— Но, сержант, я не сделал ничего такого…

— Не пререкайтесь, а следуйте за мной.

— Тебя, должно быть, хотят расстрелять. И все за то, что ты намочил свою постель. Скажи ему, что я изъявляю желание быть тем, кто нажмет на спусковой крючок. По крайней мере, ты будешь уверен, что это кончится быстро.

Чарли разрядил свой магазин, положил винтовку на землю и побежал догонять сержанта.

— Не забудь, ты можешь требовать, чтобы тебе завязали глаза. Жаль только, что ты не куришь, — донеслись последние слова Томми, когда он уже бежал по плацу.