что сидела напротив него. Принимая во внимание тот факт, что на вид она была далеко уже даже не бальзаковского возраста было удивительно видеть столь много жизни во взгляде обычного человека. С первого взгляда могло показаться, что перед тобой сидит отнюдь не пожилая дама, но юная дева. К сожалению, когда взгляд Антона оторвался от ее больших выразительных глаз, когда впечатление от ненавязчивой, и даже, в некотором роде, заразительной улыбки начало уходить — он начал замечать многочисленные шрамы, полученные в схватке со временем. Ее лицо было уже не так красиво, как в былые времена, хотя и местами сохранило прежние черты, а руки ужасно истончились и слегка покачивались из стороны в сторону, но все же не были совсем беспомощны, в отличие от ног, которым больше всех досталось от жизни. Видно было, что женщина стремительно теряет силы и приближается к закономерному концу своего существования, однако самой воли к жизни казалось ничто и никто не сможет у нее отнять. Было даже иронично, что Антон, преисполненный силами, большими чем у кого бы то ни было в округ, обладал куда меньшей этой-самой волей к жизни, чем у немощной и готовой вот-вот умереть старушки. Она неосознанно притягивала взгляд Антона заставляя того восхищаться собой, но вместе с тем наводя на него грусть от собственной ничтожности. Антон не был уверен нужно ли ему возвращаться к себе домой, будут ли рады его близкие встрече, или может лучше было послушаться совета Виктора и забыть про родных и друзей. Но размышлять об этом однако было уже поздно — автобус подъехал к остановке.

Каждый шаг в сторону дома давался Антону с трудом. Какая-то часть него все же осознавала всю странность ситуации, в которой он находился. С другой стороны, куда ему оставалось идти? Может быть слоняться ночными улицами в одиночестве? Или лучше закончить свое бесцельное существование этим же утром? От обоих возможных вариантов у Антона пробегала дрожь в коленях. Во всех окнах между делом давно погас свет. И даже в крайнем правом от входа окне шестого этажа. Это была его квартира. Боязливость и неуверенность, которую он испытывал внутри автобуса переросла в стойкое нежелание возвращаться домой. Голос разума проснувшийся внутри Антона всеми силами отговаривал его от этой идеи. "Думаешь, что все так спокойно воспримут твое возвращение после смерти?! Посмотри на себя, может быть это вовсе и не ты уже!" — думал он про себя. В своем выводе Антон не чувствовал печали, но был некоторой степени раздосадован пришедшим ему откровением. В конце концов он отгородит своих близких от страданий, или по крайней мере он был в этом уверен. Но от того, чтобы хотя бы в последний раз взглянуть на свою возлюбленную он не удержался.

По периметру дома свисало несколько старых громоотводов, которые, естественно, давно уже не справлялись со своей функцией потому что были не заземлены. Сейчас же им выпала возможность сыграть роль импровизированной канатной лестницы — один из них был закреплен как раз около квартиры. Подъем по металлическому тросу на шестой этаж давался Антону без особых усилий, поэтому и прошел для него незаметно, настолько, что он едва его не пропустил. Заглянув в окно, он сразу обнаружил то, зачем и затеял это восхождение. На двуспальной кровати в одиночестве спала она.

Во сне дама его сердца была ничуть не менее прекрасна, чем в жизни. Золотые как рожь волосы слегка прикрывали простое, но очаровательное лицо. Оно было весьма узенькое. Кто-то мог даже сказать, что она похожа на мышку, но в сочетании с прямым, лишенным каким-либо изъянов носиком, маленькой милой ''природной улыбкой" — особым строением лицевых мышц, при котором уголки рта у человека всегда слегка приподняты — и, чистой, лишенной веснушек светлой кожей, это лицо создавало впечатление, что принадлежит новорожденному котенку. Ничего кроме умиления ее вид вызывать не мог, а вместе с белой свисающей с плеч майкой она и вовсе вызывала детский восторг у Антона.

Вечер был жаркий и окно было оставлено на проветривание, так что Антон решил зайти внутрь чтобы как следует рассмотреть свою любовь. Аккуратно проскользнув в окно, он направился к ее постели, но в растерянности запнулся об спортивную сумку, которая стояла около окна и едва не разбудил ее. Осмотревшись он увидел еще несколько сумок. "Странно, мы вроде никуда не собирались" — подумал он.

Медленно, стараясь не скрипеть, он расстегнул молнию на одной из сумок. Внутри были его личные вещи. Теперь его сомнения окончательно развеялись — ему не стоит здесь находиться — все понемногу смиряются с утратой и вернуться значит возобновить чужие страдания. Посмотрев на свои вещи, Антон задумался о том, во что он одет — в грязный похоронный костюм.

"Может та старушка не так уж и жизнерадостна, может ее просто забавлял мой внешний вид. Благо что кровь успела запечься. Боже. Вчера я убил человека" — нежданное чувство вины снова обрушилось на Антона. Не успел он как следует предаться меланхоличным размышлениям о бренности бытия, как его отвлек шелест постельного белья. "Она вот-вот проснется!" — испугался Антон. "И что я ей тогда скажу?! Что со мной будет?! Что с ней будет?!" — продолжал он накручивать. Одеяло начало медленно вздыматься, поэтому Антона, в страхе за тайну своего воскрешения, взял ком одежды из сумки и выскочил в открытое окно.

Во время своего полета вниз Антон успел призадуматься о безрассудности своих последних действий вообще, и прыжка из окна в частности. Глупо было, не зная границы своих возможностей выпрыгнуть из окна понадеявшись на то, что все обойдется. Что ж, по крайней мере тогда он их и узнал. При приземлении Антон услышал громкий хруст в области колена и подкосившись упал на землю. Раздробленная кость приносила чудовищную боль, хотя и не такую сильную, какую испытал бы обычный человек в подобной ситуации. От боли ему хотелось кричать, но он понимал — если его обнаружат жители дома с раздробленной костью, с вещами, в похоронном костюме и, что не маловажно, мертвым, это только усугубит его положение, поэтому все, что ему оставалось — лишь молча проглотить эту боль. Благо она отступила намного раньше, чем ожидалось — всего за несколько минут, но нога по-прежнему отказывалась двигаться и отдавала ноющими ощущениями по всему телу.

Антон забрался на лавочку, где решил переодеться. Он посмотрел